Вот уже пятьсот лет как Кощей –умер и лишился человеческого облика. И только темная магия поддерживает в нем бессмертную жизнь, полную тоски и ожидания. Тоски по ушедшей жизни и ожидания дня, когда он станет царем Тихой рощи, и проклятие падет.

– О, это несложно объяснить, – отвечает Яга. Ее голос звучит с помехами, как в телевизоре. – Она пыталась сопротивляться.

Кощей вглядывается в лицо старой знакомой и пытается прочесть ее мысли. Это невозможно, как и всегда, ведь женская голова не место для него.

– Другие тоже сопротивлялись, – говорит Кощей, переворачивает бокал и ставит его на стол, – нет ничего удивительного в том, что они пытаются избавиться от тебя.

Яга морщит нос так, что ее родинка с подбородка на время перелезает на щеку. Едва различимое шипение, словно масло, брошенное на сковородку, раскрывает настоящее отношение Яги к нему.

– Меня так просто не выкинешь, – шипит она, хватает Таю за волосы и подтаскивает к тарелке. – Видишь? С нее будет исчисляться пятая сотня.

Пятая сотня…Кощей думал об этом много столетий. Сначала было волнительно – разбираться с самой первой, – потом стало легче. Настолько, что никто не мог добраться до его души, запрятанной где-то глубоко в сердце. В сердце, которое не билось уже пять веков.

– Лучше бы на ней все закончилось, – говорит Кощей, берет яблоко и переворачивает тарелку.

2

Я стою одна в тумане. Он не вредит мне, но ничего не видно. Сквозь сон слышится голос Ягини.

– Всадники тумана, – говорит она, – они скоро придут за тобой.

– Всадники тумана? – едва размыкая губы, спрашиваю я.

Вместо ответа слышу топот, отдающийся эхом. Цокот копыт становится все ближе. Я пугаюсь и бегу, цепляясь волосами за ветки. Они больно бьют меня по щекам, царапают кожу. Чувствую, как в ногу впиваются твердые куски земли, и кидаю взгляд вниз.

На мне нет обуви, а из одежды только белое платье. Спотыкаюсь и падаю ладонями в лужу. Вижу свое отражение: на спутанных волосах плетеный венок из крапивы. Поднимаюсь, касаясь руками венка, и он обжигает ладони.

– Тая, – загробный шепот достигает моего слуха, и я оборачиваюсь.

На меня несется конь с всадником: синие глаза светятся в тумане, как огоньки в газовой лампе. Черная рука тянется ко мне. Я вскрикиваю и закрываю лицо ладонями.

3

– Тихо-тихо, – послышался успокаивающий шепот. Я увидела Ягу, сидящую на краю кровати.

– Что это за место? – спросила я, набравшись смелости. – Почему вы ударили меня?

– Всего лишь попыталась усмирить буйную гостью, – Ягиня указала рукой в сторону валяющихся на полу кувшинов.

Я поморщилась, не в силах вспомнить, когда они упали. Сжав одеяло, я опустила ноги и поняла, что на мне то самое хлопковое платье из сна. Руки дернулись к голове, но венка из крапивы не было.

– Это сон? – спросила я, глядя на Ягиню. Она повела плечом.

– Кто знает?

– Прошу, – настаивала я, упираясь кулаками в кровать, – скажите.

Ее губы тронула едва заметная улыбка. На мгновение в облике Яги промелькнула красивая женщина. Добрая женщина. Она наклонилась ко мне, пригладила прядь у моего виска и шепнула:

– Ты упала, Тая. Пора подняться.

– Что это значит?

– Он уже ждет. Мне нужно подготовить тебя к предназначению, – Яга схватила меня за подбородок, с силой надавила на скулы так, что я открыла рот, и влила в него сильно пахнущий отвар.

В ушах зазвенело: звук прошел волной от тихой едва различимой мелодии, словно кто-то ласкал пальцем стакан, до звона разбитого стекла. Перед глазами стемнело, желудок скрутило от страха и горячего напитка.

– Ты сделаешь так, как нужно мне. Ты хорошая девочка, Тая. А хорошие девочки всегда слушаются меня, – мне запомнилась ее теплая улыбка, когда я отплевывалась отваром, чтобы не задохнуться.