Я посмотрел на Эмилио, который сидел рядом со мной. Его лицо стало серым, и он выглядел поражённым. Прежде чем я смог потянуться к нему и помочь, что-то со свистом пролетело мимо моего лица, и позади меня взорвался свет. Кто-то из зрителей закричал.

За мгновение я вернулся обратно в Уолл. Здесь стрелок.

Страх распространился по моему телу, и я камнем упал на сцену. Я скрутился в клубок и закрыл голову руками.

«Боже, нет. Пожалуйста, боже, только не снова».

— Вставай! Вставай! Идём! Идём! — кто-то потянул меня за руку.

Я поднял взгляд и увидел крепкого охранника с мрачным лицом. Я позволил ему меня поднять. Он обвил меня рукой, наполовину прикрывая меня и защищая, и мы побежали, пригнувшись. Я понятия не имел, где я, или куда мы идём. Мой разум был наполнен чисто шоком и страхом.

Он толкнул меня за дверь, и я оказался снова в коридоре здания CNN. Снаружи была какофония сирен, криков и громких инструкций полиции.

Я повернулся и увидел Эмилио, который обхватил себя руками, пока по его лицу текли слёзы.

Он обнял меня.

— Всё хорошо. Всё хорошо. Мы в безопасности, — сказал он, будто пытаясь убедить меня. Меня всего трясло. Я едва мог стоять, едва мог дышать.

Даже в Уолл я не был таким сломленным, таким слабым. Будто мой организм просто внезапно отказал, когда та пуля пролетела мимо моей головы.

Я мог умереть. Я мог умереть прямо там.

— Кто-нибудь ранен? Кто-нибудь ранен? — рявкнул Джеймс. Он ходил от одного из нас к другому, оглядывая нас и похлопывая по нам. — Все в порядке?

— Кто стреляет? Кто стреляет? — слегка истерично продолжала спрашивать Лорен, девушка из старшей школы Санта Фе.

— Просто все успокойтесь, — сказал Джеймс, сам говоря уж совсем не спокойно. — Там сотня копов, и они обо всём позаботятся.

Начала проникать информация. В полицию передали предупреждение о снайпере, и когда они приехали, снайпер начал стрелять. Ни в кого из нас не попали, но, возможно, ранили кого-то из толпы, потому что выстрелы определённо были. Дона и Аманды нигде не было видно, но Джеймс сказал, что они в безопасности.

Он провёл нас в гримёрку, где по-прежнему оставались наши закуски, будто не прошло совсем никакого времени.

Джеймс слушал, что говорят в его наушниках.

— Ждите здесь, ребята. Мы можем вернуть вас в эфир, но прямо сейчас нам нужно снять то, что происходит на улице.

Я просто смотрел на него, онемев. Джейн разрыдалась, а Лорен резко опустилась на пол.

Джеймс выглядел ошеломлённым.

— Вот чёрт. Простите. Простите! Конечно, вы не можете… О боже. Мы не будем снова снимать вас на камеру, ребята. Не переживайте об этом. Позвольте мне… Я попрошу кого-нибудь принести вам выпить и, боже. Просто позаботьтесь друг о друге, ладно? Я кого-нибудь пришлю.

Он поспешно вышел. Эмилио направил меня к дивану, и мы сели.

Я чувствовал, как вокруг нас, удушая, копятся мои воспоминания из Уолл, все наши воспоминания, все наши потери. Мои мысли вернулись обратно к столовой, где я прижимал свою футболку к ране Брайана.

Вооружённое насилие было таким беспорядочным. Не то место, не то время, дюйм сюда, дюйм туда. Пачка таблеток от кашля в шкафчике. И если бы Брайан умер, я никогда не узнал бы его.

— Думай о чём-нибудь приятном, — сказал Эмилио, поглаживая мою руку. — Этому я научился. Думать о чём-нибудь приятном.

Я пытался сказать, что я в порядке, но мой голос не работал, и я понял, что меня по-прежнему сильно трясёт.

Что-нибудь приятное. Я подумал о стихе, который Брайан подарил мне на рождество, с названием «Лев».

Я помнил этот стих наизусть. Чёрт, я чуть не съел бумагу, так сильно он мне нравился. Сейчас я повторял в голове строчки, снова и снова. «Ты улыбаешься мне, и я могу свернуть горы, нырнуть на дно моря, просто чтобы достать тебе жемчужину».

Снова и снова.