Любовь цыганки - Сьюзен Кинг (2019)

Когда Масгрейв попытался подкупить его, Уильям посчитал своим долгом перед королевой и самим собой принять его деньги, чтобы получить возможность выяснить, что тот затевает. Интуиция подсказывала ему, что английский король замыслил кое-что похуже, чем разжигание очередной вооруженной стычки между двумя странами.

Он бросил взгляд в сторону Армстронга и девушки. Пусть Масгрейв теперь считает его своим союзником, но он не станет мириться с тем, что дочь шотландского лэрда удерживают в темнице как обычную воровку. Конокрадство не имело никакого отношения к политическим интригам, а посему этот инцидент мог быть быстро разрешен.

Нахмурившись, Уильям шагнул к девушке. Та отшатнулась.

– Не бойся, – тихо проговорил он, обняв ее за плечи.

Пленница вздрогнула, но позволила ему развернуть себя. Даже через кожаную одежду и набивку его пальцы ощущали крепкие, отнюдь не девичьи, кости и мускулы. Напряжение, казалось, пронзило ее: девушка была натянута, как струны лютни[12].

Когда он ослабил узел веревки на ее затылке, освобожденные волосы шелковистой волной скользнули по его пальцам, пробуждая его чувственность. От нее пахнуло вереском. Нежным прикосновениям и чудесному аромату явно было не место в холодной, промозглой темнице. Девушка повернула голову и взглянула на Уильяма. Он заметил блеснувшие в ее ушах маленькие золотые сережки в виде колец.

Девушка была очаровательна в своем гневе. Уильям понимал, что ее неистовость вызвана сильнейшим беспокойством, и в его сердце зародилось горячее сочувствие. Она напоминала ему самого себя много лет назад, в тот день, когда он стал заложником короны: связанная, скованная, убитая горем, дерзкая, шипящая, словно дикая кошка, но в то же время испуганная и беспомощная, как ребенок.

– Развяжите мне руки, – попросила она охрипшим голосом.

– Достаточно вынутого изо рта кляпа, – сказал Масгрейв. – Пока нам от нее нужен только язык.

Девушка, игнорируя Масгрейва, смотрела на него.

– Я должна помочь отцу!

Уильям понял, что ее взвинченное состояние обусловлено главным образом тревогой за отца. Во взгляде девушки читалась мольба.

– Освободите хотя бы правую руку, левая мне не нужна. Прошу вас, сэр.

Уильям взглянул на светловолосого мужчину с окровавленной головой, неподвижно лежавшего у ее ног. Не произнеся ни слова, он принялся распутывать на ее запястье затянутую тугим узлом конопляную веревку. Та перекрутилась, и узел никак не поддавался.

– Рукхоуп! Оставьте ее в покое! – воскликнул Масгрейв.

– Мужчина серьезно ранен, – бросил Уильям. – Надо быстрее найти того, кто будет ухаживать за ним. Не лучше ли, если этим займется его дочь?

Масгрейв приподнял брови, заслышав резкость в голосе своего гостя, однако возражать не стал.

Уильям никак не мог справиться с упрямым узлом, а потом, сдавшись, вытащил из ножен, висевших на поясе, кинжал. Мужчина осторожно просунул кончик кинжала между веревкой и руками девушки в лайковых перчатках, целясь режущей кромкой по узлу. В этот момент пленница извернулась, желая заглянуть через плечо, и лезвие чикнуло по ее запястью, а затем скользнуло по его руке, которой он придерживал веревку. Оба вздрогнули, затаив дыхание.

– Прошу прощения, – тихо произнес Уильям.

Лезвие полоснуло по веревке. Он освободил ей руки. Девушка прикрыла правой ладонью левое запястье. Заметив на нем кровь, Уильям схватил пленницу за руку, чтобы осмотреть ранку. Девушка вырывалась, однако у мужчины была крепкая хватка.

– Позвольте посмотреть, – произнес он, отворачивая край перчатки на руке.

Небольшой порез на запястье. Его собственная рука саднила в месте царапины. Обе ранки соприкоснулись. Их кровь смешалась. Мужчина стер капельки их крови большим пальцем.

Девушка глядела на него широко открытыми глазами. В них, кажется, застыл страх. Резко выдернув руку, девушка опустилась на колени и начала стягивать перчатку с правой руки.