Пролог

Долина Напа

– Пора! Пора! – заухал филин откуда-то из кроны высокого дуба. Пристроившись возле большого щита, на котором была изображена пирамида винных бочонков и распластавший крылья ястреб – фирменный знак виноградников «Хоукс лэндинг»[1], – старик ждал встречи с судьбой.

– Вот и по мою душу филин заухал, – пробормотал он, не в силах отогнать от себя чувство какой-то непонятной, давящей обреченности.

Народное поверье гласило, что, если услышишь уханье филина, твоя смерть где-то рядом. Не то чтобы старик верил в суеверия и предрассудки. Это все для простаков и невежд. Просто он не питал никаких иллюзий относительно того, какая участь уготована ему судьбой, и уже слышал мягкий, неземной шелест крыльев. То были крылья ангелов, летевших, чтобы забрать его с собой.

Что ж, коли в его распоряжении остаются лишь считанные минуты, он насладится ими! И старик наблюдал, как ночь молчаливо крадется по холмам, укутывая тенями длинные ряды виноградных лоз, пока все виноградники не погрузились во тьму. Небо над столь милой его сердцу долиной медленно превращалось из прозрачно-голубого в янтарно-золотистое. Солнце опустилось. Стало прохладно. Запах суглинистой земли смешивался с кисло-сладким ароматом забродившего винограда. В кустах рододендрона настраивал свои скрипучие инструменты оркестр неугомонных сверчков. Они устраивали свои концерты каждый вечер вот уже много десятилетий – с тех пор, как старик где-то здесь, ковыляя, учился ходить.

Джанкарло Хоук сидел в своем инвалидном кресле на колесах и смотрел на «Хоукс лэндинг» – его дом, место, в котором он прожил всю свою жизнь. Единственное, что он когда-либо искренне любил в этом мире.

Старик нажал кнопку электрического привода, и кресло-каталка поехало по неровной земле. Назойливое жужжание мощного электромотора всегда раздражало его, поскольку напоминало о том, насколько немощен он сам. Он поехал по тропинке в сторону плавательного бассейна, но, преодолев несколько метров, остановился.

Неужели следом за ним снова кто-то крадется? С тех пор как его хватил удар, он был не способен даже повернуть голову, чтобы посмотреть назад. И поэтому сейчас был вынужден сидеть и ждать, прислушиваясь, не раздадутся ли сзади все те же подозрительные звуки. Нет, только треньканье сверчков.

Джанкарло нажал кнопку, и кресло снова двинулось вперед.

– Если бы я смог прожить жизнь заново, я снова провел бы ее здесь, в этой долине, в «Хоукс лэндинг», – едва слышно пробормотал он себе под нос.

«А что бы ты изменил?» – прозвучал неслышимый голос в его голове.

– Я оставил бы здесь обоих сыновей, – без колебаний ответил Джан. – Моих мальчиков.

Старик разговаривал с самим собой, но был уверен, что кто-то подслушивает его. В последнее время он не имел возможности ни на секунду остаться наедине с собой. Его постоянно кто-то преследовал – неслышно крался позади, шпионил, очевидно, полагая, что он слишком стар и болен, чтобы заметить эту слежку.

– А с другой стороны, какое мне до этого дело! – вновь буркнул старик, устремив взор в сторону плавательного бассейна, расположившегося посередине широкой, разбитой не так давно лужайки. Ее зеленая гладь нежно колебалась под легкими порывами вечернего ветерка.

Бассейн был необычным. Он был устроен наподобие рога изобилия. Вода постоянно переливалась через один из его краев, стекая в скрытые стоки, но наблюдателю казалось, что она вытекает прямиком на открытые пространства виноградников. Его сын, Эллиот, нанял какого-то знаменитого дизайнера по ландшафтам, и тот спроектировал этот бассейн, а также раскинувшиеся вокруг сады. Вся эта суета вызывала у старика раздражение: вещи всегда казались Джану ничего не стоящей чепухой. Чем, скажите на милость, был плох обычный овальный бассейн и клумбы с розовыми кустами, которые он помнил еще с детских лет?

– Да ничем, черт побери!