— Я хотел сказать, она — госпожа Чармиана — никак не может пострадать, если ты расскажешь мне о моей сестре и о ее похитителе. — Крупная рука Рольфа поднялась — вероятно, машинально, — чтобы коснуться куртки, будто он хотел убедиться, что нечто, находившееся во внутреннем кармане, было на месте. — Я знаю, ты был ее мужем, — он неловко запнулся, и ему не хватило слов. Он уставился на Чапа со смесью тревоги, ненависти и отчаяния.

— Я являюсь ее мужем, — сухо поправил Чап.

Рольф едва не покраснел — или покраснел; при его смуглой коже трудно было сказать.

— Да. Конечно.

Хотя Чап предпочитал меч, он мог использовать и разум.

— Правда, только на словах. Вы прорвались в Замок раньше, чем мы с Чармианой успели что-нибудь сверх того, что выпили из одного кубка.

Рольф выказал некоторое облегчение и теперь частично, вопреки самому себе, отвлекся от своего первоначального дела к Чапу. Он присел лицом к Чапу. Он хотел, ему просто необходимо было еще немного расспросить Чапа, но он долго колебался, прежде чем смог продолжить.

— Была ли она действительно… Я хочу сказать, что о госпоже Чармиане всегда говорили много плохого, во что я не могу поверить…

Чапу пришлось скрыть насмешку: проблема, с которой еще недавно ему не приходилось сталкиваться. Однако ему это удалось.

— Ты имеешь в виду, была ли она так плоха, как о ней говорили? — Чап был очень серьезен. — Не следует верить всему, что слышишь, юноша. Ей очень многое угрожало в Замке. — Хотя и не так сильно, как тем, кто жил бок о бок с ней. — Ей приходилось притворяться другой, чем она была на самом деле; и она очень хорошо научилась приспосабливаться. — Рольф кивал, похоже, с облегчением; это поощрило Чапа отвечать со всей откровенностью.

— Я так и думал, — сказал Рольф. — Она казалась такой…

— Прекрасной.

— Да. Такой, что она не могла быть похожей на своего отца и остальных.

Конечно, подумал Чап, внезапно понимая совершенно невинное мальчишеское заблуждение относительно высокородной Чармианой. Юнец был околдован приворотным талисманом, который носил с собой; тем самым, который позже предстоит нести Чапу. Однако пришло время пересечь мост…

Между тем Рольф говорил:

— И ты, как мне кажется, не такой плохой, как Экумен и другие. Я знаю, ты был сатрапом, ставленником Востока, угнетающим людей. Но ты не был таким жестоким, как большинство из них.

— Самый любезный комплимент, какой я получил за последнее время. — Чап потерся плечом, в которое его укусила муха, о холодный, шершавый камень затененной стены. Момент казался подходящим для того, чтобы перейти к делу. — Итак, ты хотел бы, чтобы я сказал тебе, где можно найти твою сестру. Я не могу этого сделать.

К Рольфу в значительной степени вернулась его деловитость.

— Но ты знаешь что-то?

— Кое-что, что ты хотел бы услышать.

— Что именно?

— И поскольку ты заинтересован в этом, я объясню тебе, что я хочу взамен.

— Хорошо, послушаем сперва это.

Чап понизил голос до монотонного бормотания.

— Я не хочу умереть, сгнивая по сантиметру. Дай мне ржавый нож, чтобы я мог наконец почувствовать себя вооруженным мужчиной, отвези меня в пустыню и оставь там. Огромные птицы улетают на юг, но какие-нибудь другие твари найдут меня там и дадут мне удовлетворение последней схватки. Или пусть меня убьет жажда, или растение-мираж. Но мне противна мысль об унижении умереть на глазах у своих врагов. — Звучит достаточно убедительно, подумал он. Еще вчера в этом было бы гораздо больше правды, чем лжи.

Рольф нахмурился.

— Почему обязательно пустыня, если ты не можешь больше жить? Почему не здесь?

— Нет. Умереть здесь было бы подарком вам, тем, кто сделал из меня попрошайку. Чтобы покончить счеты с жизнью, я должен убраться подальше от вас.