— Знаю, знаю, — быстро проговариваю, и я захожу в лифт, обходя его. Закидываю рюкзак к себе на плечо и сталкиваюсь с его удивленным лицом. — Я совершено не злюсь, что ты опаздываешь, — спокойно договариваю и нажимаю на первый этаж.

— То есть это я опаздываю? — дергает бровями вверх он.

— Макар, можешь, не извинятся, — еще раз повторяю я, и глаза брата опускаются ниже. На мою обувь.

— Ты в курсе, что сегодня первое сентября? — указывает глазами он. И меня подхватывает ощущение, что он не мой брат, а переживательная мамочка.

— Ты что-то имеешь против кроссовок? — без капли смущения спрашиваю. И если он так хочет меня вывести и заставить вернуться переобуться, то у него это точно не получится! Я настроена решительно!

— Ну не в школу же.

— Макар, двадцать первый век на дворе. Все так ходят, — лифт останавливается на нужном этаже и брат, пропускает меня вперед. А следом выходит он.

Проходя мимо лестницы, я замечаю небольшой рисунок на стене. Его точно не было вчера здесь! И никогда раньше! Желтая краска довольно хорошо перекрасила зеленый фон на лестничной площадке. А белый глаз посередине треугольника выглядит как в живую. Я сразу вспоминаю мультик и свою двоюродную сестру, благодаря которой я посмотрела его. Тогда родители были на дежурстве в больнице и меня попросили посидеть с Клавой.

Современные дети — ужасны, подумала я тогда. Мы и поиграли, и порисовали, и даже полепили из моего старого пластилина, который до сих пор лежал в кладовой с шестого класса. Я была измотана. А ей все было скучно. Тогда она предложила посмотреть «Гравити Фолз[1]» и обвинила меня, что я не знаю этот восхитительный мультик про приключения близнецов.

— Идем, — бормочет за спиной брат, а я достаю из своего рюкзака телефон и включаю камеру. — Зачем это фоткать?

— Ты что его не знаешь? — удивленно смотрю на него и нажимаю на кнопку, фотографируя. — Это же Билл шифр из Гравити Фолз, — Макар все еще стоит с серьезным лицом. И с кем я живу? Он не знает этот мультфильм. — Только не говори, что ты его не знаешь… Серьезно?

— Представь себе.

Я еще раз смотрю на стену и рассматриваю рисунок, совершенно позабыв, что мы спешим.

— Я бы еще добавила шляпу, — отвечаю я. — И ноги. Кажется, он о них забыл. Или может просто спешил.

— Он? Ты его знаешь?

— Откуда? — смотря на рисунок, отвечаю я. — Я имела в виду он — художник.

— Совсем странно, что ты его не знаешь. Это же твоя тема, разрисовывать все подряд.

— Знаю, — киваю я. — Надо узнать, кто он, — делаю шаги к выходу из подъезда, как уже Макар продолжает рассматривать стену. — Ты останешься здесь? — улыбаюсь я, и вижу потерянного брата.

От ночного дождя ничего не осталось. Сквозь облака пробивается солнце. На нас дует совсем летний ветерок. Хочется снять школьную форму и сбежать на речку. Но нам только, что и остается бежать на остановку, чтобы успеть сесть на автобус. Лишь лужи запечатлевают ночные приключения природы.

Как только мы запрыгиваем в приходящий автобус, я тяжело выдыхаю. Хочется выложить в инстаграм фото с лестничной клетки. Но рисунок не закончен. И я откидываю эту мысль. Окончательно от раздумий меня отвлекают наклейки на стекле автобуса. Посередине большая машина, а вокруг нее множество маленьких: солнце, звезды, луна, наушники. Я вижу, как одна из них совсем начинает отклеиваться и я тянуть ее приклеить обратно.

— Это называется вандализм, — бормочет под ухом Макар. — Перестань.

— Я спасаю чьё то творчество, — говорю я и вижу, как одна еще принимается отклеиться.

— Скорее несуществующее.

— У тебя нет с собой клея?

— Эля, — улыбается Макар. — Твоё виденье на мир удивительно. Но не стоит обычные наклейки или рисунки в подъезде считать за творчество.

— А что, по-твоему, творчество? Творчество это все что мы создаем сами. Кто-то старался, клеил и видел в этом прекрасное. Теперь я вижу в этом прекрасное. Тебе стоит извиниться.