Однако уже выше, в анализе двух примеров, быть может, стала зарождаться мысль, что вдумчивое изучение христианской Библии подсказывает иную метафору. Отношения между «рельсами» оказываются, если копнуть глубже, весьма непростыми. Динамике взаимоотношений между двумя библейскими концепциями – Божьим ненасильственным дистрибутивным правосудием и карающим правосудием – присущ определенный ритм. И более точной метафорой здесь будет не поезд, а биение сердца.

На всем протяжении библейского рассказа, от Бытия до Апокалипсиса, каждый радикальный зов библейского Бога и утверждается, и смягчается общинами: сначала древнеизраильскими, затем христианскими. Этот ритм – сначала «да», потом «нет»; сначала расширение, потом сжатие – подобен систолическому и диастолическому циклу человеческого сердца.

Иными словами, сердцебиение христианской Библии есть непрестанный сердечный цикл, при котором радикальность ненасильственного дистрибутивного правосудия Божьего подрывается естественным ходом цивилизации с ее карающим правосудием. И самый глубокий подрыв состоит в том, что обе линии приписываются одному и тому же Богу, одному и тому же Христу.

Возьмем такой пример. В Библии пророки – это люди, через которых говорит Бог. Но с одной стороны, пророки Исайя и Михей возвещают следующее: «И перекуют мечи свои на орала, и копья свои – на серпы: не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать» (Ис 2:4; также Мих 4:3). С другой стороны, пророк Иоиль сулит нечто противоположное: «Перекуйте орала ваши на мечи и серпы ваши на копья; слабый пусть говорит: «Я силен»» (3:10). Что это: лишь противоречие между пророками или между радикальностью Бога и естественным ходом цивилизации?

Пожалуй, так можно понять, почему, как мы заметили в главе 1, в Нагорной проповеди Христос заповедует любить врагов и молиться за гонителей, а в Апокалипсисе убивает врагов и льет кровь гонителей. Дело не в том, что Христос изменил свои взгляды, а в том, что перед нами стандартная библейская динамика утверждения и ниспровержения: христианство изменило своего Иисуса.

Однако это означает следующее.

• Откровение о радикальности Бога (врагов надо любить) идет через исторического Иисуса: ибо все исследователи согласны, что эти ключевые высказывания в евангелиях имеют очень раннее происхождение и, по-видимому, более точно отражают, чему учил исторический Иисус.

• Естественный ход цивилизации говорит через апокалиптического Иисуса (врагов ждет смерть). Этот образ Иисуса укоренился, когда христианские общины в большей степени вписались в окружающее общество.

Или возьмем аналогичную дихотомию. В конце 330-х годов до н. э. Александр Македонский завоевывал левантийское побережье Восточного Средиземноморья и после жестоких осад въезжал в разбитые ворота Тира и Газа на своем знаменитом коне Буцефале. А вот как пророк Захария, сознательно создавая контраст с такими военными победами, описывает вход Мессии в ворота Иерусалима:

Ликуй от радости, дщерь Сиона,

торжествуй, дщерь Иерусалима:

се Царь твой грядет к тебе,

праведный и спасающий,

кроткий, сидящий на ослице

и на молодом осле, сыне подъяремной.

Тогда истреблю колесницы у Ефрема

и боевых коней в Иерусалиме,

и сокрушен будет бранный лук;

и Он возвестит мир народам,

и владычество Его будет от моря до моря

и от Реки до концов земли.

(Зах 9:9-10)

Мирный осел противопоставляется боевому коню. И видно, что осел Мессии – это настоящий осел, а не помесь осла с кобылой, именуемая мулом. Мессия едет на животном, которое не имеет ничего общего с боевым конем.