– На прошлой неделе жрецы видели капли крови в источнике Геркулеса. Это может означать только одно…

Квинту стало не по себе. Люди суеверны и охотно видят божественное вмешательство в самых обычных происшествиях, но жрецы не столь легковерны. Многие считают, что они знают, когда боги начинают обращать внимание на земные дела. Отец Квинта был более циничным; юноша вспомнил, что Фабриций говорил о жрецах после того, как его сын убил медведя, чтобы отпраздновать свое совершеннолетие, и потом, перед сражением у Требии, когда зловещие предзнаменования случались регулярно.

«Тогда было проще отбросить подобные истории как глупые слухи», – с тревогой подумал Квинт. Но поражение от Ганнибала казалось исполнением дурных предзнаменований. И, если они повторяются, не значит ли это, что боги недовольны? И что Карфаген добудет еще одну победу? Прекрати!

– Могу спорить, что Гай Фламин не тревожится о такой чепухе, – сказал Квинт, стараясь, чтобы его слова прозвучали уверенно.

Калатин рискнул выглянуть наружу.

– Вполне возможно. Но какой новый консул покидает Рим прежде, чем его утвердили на Форуме?

– Он поступил так, чтобы разозлить Сенат. Фламин затаил обиду на многих сенаторов из-за того, как они себя повели шесть лет назад во время его триумфа после победы над инсубрами.

– Кого это теперь волнует? – воскликнул Калатин. – Сейчас не время сердить богов. А он так и поступил, покинув столицу, не дождавшись окончания надлежащих церемоний.

Квинт не ответил, потому что считал так же. Будь это единственным неправильным поступком, совершенным Фламином, таких неприятных мыслей не возникало бы. То, что он игнорировал требования Сената и не возвращался в Рим, еще не было концом света, но Квинту не нравилась история о выборе теленка для жертвы, когда Фламин прибыл в Арретиум. Ко всеобщему ужасу, теленок вырвался из рук жреца после первого неудачного удара ножом. И даже после того, как его поймали, ни у кого не нашлось мужества его убить. Привели второго теленка, который умер без сопротивления, но, все вместе, это оставило очень неприятное впечатление.

– Именно по этой причине лошадь его сбросила, когда он попытался уехать на следующий день, – сказал Калатин. – И штандарт застрял в земле.

– Я думаю, он правильно поступил, когда приказал знаменосцу выкопать проклятый штандарт, если ему было не по силам просто выдернуть его из земли, – сказал Квинт, пытаясь разжечь в себе боевой дух. – Фламин храбрый человек и достойный лидер. Солдаты его любят. И нельзя сказать, что мы ничего не предпринимаем. Мы отслеживаем движение войска Ганнибала и ждем подходящего момента для сражения. Нам повезло, что нас определили в кавалерию Фламина. Представь, как бы мы себя чувствовали, если бы застряли в Аримине. Не сомневаюсь, ты бы предпочел находиться в армии полководца, который намерен сражаться?

– Гней Сервилий Гемин не трус! – рявкнул знакомый голос.

Они оглянулись, удивленные и смущенные. Калатин вскочил и отсалютовал, а Квинт лишь бросил мрачный взгляд на вошедшего.

– Не думаю, что Квинт имел это в виду, командир, – запротестовал Калатин.

Фабриций перевел строгий взгляд на сына.

– Ну?

– Я не говорил, что Сервилий трус, – пробормотал Квинт.

– Рад слышать! – саркастически проговорил отец. – Не тебе, юному кавалеристу, судить о консуле. Сервилий делает то, что ему приказывает Сенат, – охраняет восточное побережье на случай, если Ганнибал направит туда свое войско. В задачу Фламина входит защищать западное побережье, если гугга примет решение его атаковать.

– Мне кажется неправильным позволять Ганнибалу и его армии грабить сельскую местность. Меня тошнит от вида разоренных и сожженных дотла ферм и убитых жителей, – сказал Квинт, разрешая вспыхнуть гневу на отца, который усиливали злодеяния карфагенян.

– И мне, – искренне признался Калатин.