Джеку доводилось несколько раз бывать в школе с сыном. Но это было совсем другое. Дэвид учился лучше всех в классе, занимаясь с самыми совершенными обучающими машинами. Он засиживался допоздна, выполняя почти всю университетскую программу, которой так гордились Объединенные Нации… Джек взглянул на часы-десять утра. Сейчас, как он помнил из своих посещений и рассказов Дэвида, тот занимается с Аристотелем, изучая основы философии, логики, грамматики, поэтики и архаической физики. Из всех обучающих машин Дэвид, похоже, больше всего получал от Аристотеля, что радовало – многие дети предпочитали более лихих преподавателей: сэра Фрэнсиса Дрейка (английская история и основы мужской вежливости) или Авраама Линкольна (история Соединенных Штатов, основы современного ведения войны и государства), а иногда и таких мрачных персонажей, как Юлий Цезарь и Уинстон Черчилль. Сам Джек родился слишком рано, чтобы воспользоваться преимуществами нынешней системы автоматического обучения, мальчиком ему приходилось сидеть в одном классе с шестьюдесятью ребятами, а в старших классах – и в тысячной аудитории, слушая преподавателя, выступавшего на телеэкране. Однако, если бы ему довелось попасть в современную школу, он быстро бы выбрал себе любимого учителя: при посещении школы с Дэвидом, в первый же родительский день, он увидел обучающую машину Томас Эдисон, и больше ему уже ничего не требовалось. Дэвид потратил почти целый час, пытаясь оттащить отца от машины.

Внизу, под вертолетом, пустыня уступала место прериям, поросшим редкой травой. Ограда из колючей проволоки отмечала владения Мак-Олифа и одновременно область, находящуюся под управлением Техаса. Отец Мак-Олифа был техасским нефтяным миллионером и финансировал полеты на Марс собственных кораблей; он обскакал даже союз водопроводчиков.

Джек вынул изо рта сигарету и начал опускаться, пытаясь отыскать в слепящих солнечных лучах здания фермы.

Небольшое стадо коров шарахнулось от шума вертолета и галопом бросилось врассыпную. Лучше бы Мак-Олиф – низкорослый мрачный ирландец – не заметил этого. Мак-Олиф не без оснований нервничал по поводу своих коров: ему казалось, что весь уклад марсианской жизни направлен против них, что все заставляет их худеть, болеть и уменьшать надои.

Джек включил передатчик и произнес в микрофон:

– Это мастер из компании И, Джек Болен, по вашему вызову. Прошу посадки.

Он подождал, пока с ранчо не донесся ответ:

– О'кей, Болен, площадка готова. Конечно, бессмысленно спрашивать, что вас так задержало, – сварливо добавил Мак-Олиф.

– Сейчас буду, – скорчив гримасу, откликнулся Джек. Он уже различал впереди здания, белевшие на фоне песка.

– У нас здесь пятнадцать тысяч галлонов молока, – продолжал Мак-Олиф. – Если вы в ближайшее время не почините этот чертов холодильник, все испортится.

– Мигом сделаем. – Джек зажал уши большими пальцами и скорчил рожу громкоговорителю.

Глава 2

Бывший водопроводчик, президент марсианского союза работников водоснабжения Арни Котт поднялся с постели в десять утра и сразу же по обыкновению направился в парилку.

– Привет, Гус.

– Привет, Арни.

Его все называли по имени, и правильно. Арни Котт кивнул Биллу, Эдди и Тому, когда они поздоровались с ним. Пар оседал у его ног, стекал по изразцам, и влага выводилась наружу. Эта мелочь доставляла ему удовольствие: обычные ванны конструировались таким образом, чтобы воспрепятствовать утечке воды. У него же вода вытекала в раскаленный песок и исчезала навсегда. Кто еще мог себе позволить такое? «Хотелось бы мне посмотреть, кто из этих богатых евреев в Новом Иерусалиме имеет такие парилки», – ухмылялся он про себя.

Встав под душ, Арни Котт обратился к приятелям: