– Мы здесь, миледи, – из-за стены тюков появился невзрачный человек в лиловой адвокатской мантии. Он вёл за собой юношу в длинной венецианской шубе из серебряной парчи.

Мех чёрного соболя поблескивал на глухом воротнике, широких полах и рукавах. На тёмных кудрях юноши алела вышитая серебром шапочка. Из-под края мехового подола виднелись круглые носки сапог из красного сафьяна.

Жуана выбежала из-за спины леди Брэмптон и всплеснула руками.

– Ах, Педру! Ты – как ангел, как царь!

В густо-серых, чуть прищуренных глазах юноши мелькнули нежность и смущение. Тонкие дуги бровей слегка дёрнулись. Мягкие губы тронула несмелая улыбка.

– Отойди, Джоанна, не засти мне! – леди Брэмптон решительным движением распахнула шубу Педру и сбросила её на руки Строу. Взглядам открылся вышитый золотом жилет и короткие штаны. Синий шёлк оттеняла молочная белизна сорочки и чулок.

Леди Брэмптон указала пальцем на выпуклый кармашек внизу живота Педру.

– На вашем языке это именуется vulgar[7], мсье Мено.

Педру густо покраснел, а Мено раздражённо повёл плечом.

– На вашем языке, мадам, это звучит как codpiese. По-фламандски – gulp[8]. Чудесная итальянская выдумка для мужских надобностей.

Леди Брэмптон скосила взгляд на Жуану и перевела его на Педру.

– Любезный, не расстёгивай шубу на рынке! О, вот и сердечная Бриджит…

У входа на лестницу несмело стояла молодая служанка с прыщавым лицом, бледным до зелени.

– Простите, миледи, ради Бога, у меня опять…

Леди Брэмптон покивала с язвительным сочувствием.

– Ах, опять! Морская болезнь у пристани, с самого утра. Ну, погоди, шлюха, только вернёмся в Кале… Благодари Бога, что ты единственная горничная на этой мерзкой посудине. Сейчас же начинай одевание леди Джоанны!

Она подтолкнула девушку к Бриджит, и та увела её наверх.

Педру стоял на корме в окружении Мено, Строу и леди Брэмптон. Жуана шла ему навстречу плывущим шагом. Искусная причёска и роскошный наряд превратили полевой цвет в королевский розан. Пурпурно-шёлковый верх меховой накидки золотили вышитые тюльпаны. Под верхним платьем цвета розового винограда было нижнее, кипейно-белое. Пышное венецианское кружево подола и декольте играло бисером. На тонкой шее блестел овальный золотой медальон с рубинами. Из-под бархатного берета на плечи струились дымчато-тёмные кудри. В глазах таилась мягкая печаль южной ночи.

Леди Брэмптон придирчиво оглядела наряд Жуаны.

– Что ж, королева готова к выходу. Как себя чувствует наш король?

– Боюсь, господам Мено и Строу придётся говорить за меня. Моя речь…

– Ваш английский, дружок, ничуть не хуже речи местных дикарей, – усмехнулась леди Брэмптон. – Здесь, в каком-то замке, есть волшебный камень. Он дарит красноречие тому, кто его поцелует.

– Замок Блэрни, миледи, – прошептала Бриджит, – а ещё под Дублином, на холме Тара, есть Лиа Файл, Камень Судьбы. Он громко кричит, если на него встанет король… Клянусь святой Бригитой, это правда!

– Умолкни! – прошипела леди Брэмптон. – Ты не имеешь права клясться её девственной душой!

Она обернулась к молодым людям. Те глядели друг на друга с искренним восхищением.

– Пора, голубки! Лодку спустили на воду, товар погрузили, дело за вами. Джоанна, не подведи!

Девушка покорно кивнула и следом за Педру пошла к трапу.

Шёлковый путь

Ноябрь 1491

Ирландская земля уже три столетия жила под властью англичан. Захватчики превратились в англо-ирландцев – амбициозных ноблей[9]. Они не знали властей и авторитетов, кроме собственных, и не соблюдали никаких законов, кроме феодальной вольницы.

Лондону подчинялась небольшая территория вокруг Дублина, окружённая рвами и крепостными стенами. Её называли Пейл, или «ограда». За Пейлом лежали владения ноблей.