Она рассказала все это таким трогательным голосом, что слезы навернулись на глаза старого моряка – он опустил руку в карман, вытащил кошелек, полный золота, отдал его хорошенькой посланнице, не сказав ни слова, потому что адмирал, как Виргилий у Данте, от долговременного молчания разучился говорить. Незнакомка, со своей стороны, в первую минуту живой признательности, которой удержать была не в силах, схватила руку сэра Эдварда, поцеловала ее и скрылась, торопясь к несчастным, которые и не мечтали, что Бог пошлет им такую скорую и обильную помощь.

Оставшись один, сэр Эдвард стал думать, что все это привиделось ему во сне. Он посмотрел на сад вокруг себя: белое видение исчезло. И, если бы приятное ощущение на руке и недостаток кошелька в кармане не доказывали ему, что это действительность, он был бы твердо уверен, что грезил наяву. В это самое время Сандерс будто случайно проходил по аллее, и сэр Эдвард, против своего обыкновения, кликнул его. Сандерс в удивлении остановился. Батюшка сделал ему знак рукой. Сандерс, едва веря глазам своим, подошел, и сэр Эдвард спросил его, кто была эта женщина.

– Анна-Мэри, – отвечал управитель таким голосом, как будто каждый должен знать, кто она такая.

– Да кто же такова эта Анна-Мэри?

– Как? Неужели ваше превосходительство ее не знаете? – спросил Сандерс.

– Да, конечно, не знаю, иначе бы не спрашивал! – вскричал сэр Эдвард с нетерпением, которое было уже очень хорошим знаком.

– Кто она? Это благодетельница бедных, ангел-утешитель страждущих и огорченных. Она, должно быть, просила вас о каком-нибудь добром деле?

– Да, она, кажется, говорила мне о каких-то несчастных, которых следут сей же час спасти от нищеты.

– Я так и знал, это обычное ее занятие. К богатым ее ведет милосердие, к бедным благотворительность.

– Да кто же эта женщина?

– С вашего позволения, она еще девушка, добрая и прекрасная девушка.

– Да какая мне разница, женщина она или девушка! Я вас спрашиваю, кто она такая.

– Никто этого толком не знает, ваше превосходительство, хотя догадок много. Лет тридцать назад… Да! Точно, это было в шестьдесят четвертом или шестьдесят пятом году… Ее отец и мать поселились в Дербишире – они приехали из Франции, куда, как говорят, удалились вместе с претендентом, отчего и все имение их конфисковано и им велено не подъезжать к Лондону ближе шестидесяти миль. Мать была тогда беременна и через четыре месяца после того, как они сюда приехали, родилась Анна-Мэри. В пятнадцать она лишилась отца и матери и осталась одна-одинешенька с сорока фунтами доходу. Этого было слишком мало, чтобы выйти замуж за господина, и слишком много, чтобы выйти за простолюдина. К тому же, она, вероятно, из хорошего дома и получила прекрасное воспитание – ей и нельзя было выйти за простого человека. Она осталась девушкой и решилась посвятить благотворительности всю свою жизнь. С тех пор Анна-Мэри с величайшим рвением исполняет принятую на себя обязанность. Она немного знает медицину и пользует всех бедных больных, а где лекарства уже не помогают, тут поможет ее молитва, потому что здесь все считают ее чем-то неземным. Немудрено, что она осмелилась беспокоить ваше превосходительство, чего никто бы из нас не посмел сделать. У нее свои привилегии, а среди прочих есть и такая: куда бы она ни пришла, люди и не подумают остановить ее.

– И хорошо делают, – сказал сэр Эдвард, вставая, – потому что она почтенная девушка. Дайте мне руку, Сандерс, кажется, пора обедать.