Однако Анджело очень удивил меня, когда я увидел его в баре. Он повернулся на стуле, на котором сидел, и протянул мне руку. На лице у него было то самое окаянное униженное выражение, поэтому я пожал его руку, стараясь не поворачивать свою кисть.

– Ну, что, готов? – спросил я.

– Сейчас закончу.

Он повернулся к стойке и отхлебнул от своего «Хай-болла»[7]. Его жидкие волосы начинались где-то на середине черепа, и в своем черном тренировочном костюме он так же был не к месту в этом заведении, как я был не к месту в заведении Стэна. Я присел рядом с ним и уставился на ряд бутылок на стойке. Анджело смотрел на меня с чувством, я бы сказал, осатанелой тоски, как будто с трудом удерживался, чтобы не вскочить. Он явно не знал, чем себя занять, – похлопывал себя по коленям и изучал свой маникюр.

Наконец до меня дошло.

– У тебя что, проблемы? – поинтересовался я.

– Ты слышал про Кармен и Стэна? – в свою очередь спросил он.

– Ну да. Конечно.

Анджело внимательно посмотрел на меня.

– Да пошли они все к черту, – произнес я и, еще раз взглянув на батарею бутылок, вспомнил о своем раке. – Двойной «Джонни Уокер» с синей этикеткой.

Выпивка встала мне в сорок долларов. По горлу прокатилась мягкая горячая волна, которая распространилась по моей груди и заставила меня вновь почувствовать ее.

– Она просто… – пробормотал мой напарник.

– Кто? – Меня разбирало любопытство.

– Как она… как она может… и почему? Почему именно с ним? Ты же тоже, как и я, слышал про него разные истории.

– Ну, в общем-то, она не самая невинная курочка в округе, – заметил я. – Слушай, плюнь ты на это. Она просто шлюха.

– Не говори так о ней. Я не хочу, чтобы о ней так говорили.

– Тогда вообще прекрати о ней говорить, – огрызнулся я. – По крайней мере со мной. – Краем глаза я видел, что он за мной наблюдает.

Еще одной вещью, которая нравилась мужчинам в Кармен, был ее ум. Она была, по крайней мере, сообразительной и хорошо понимала, как работает голова у мужиков. Дурой ее никак нельзя было назвать. Думаю, что многие парни считали ее умнее себя, и это их как-то заводило. Я проглотил последние капли отличного виски и повернулся от стойки.

– Ну, ты готов?

Мне показалось, что Анджело сейчас на меня бросится, но вместо этого он вздохнул, кивнул, признавая свое поражение, и встал, балансируя на нетвердых ногах. Я и не подозревал, что он набрался до такой степени, – меня начинала беспокоить судьба этого парня на Джефферсон Хайтс, этого Зинкевича.

– Поведешь ты, – произнес Анджело.

Грузовичок мой задребезжал, и радио включилось на половине фразы о том, что какого-то Джима Баккера лишили церковного сана. Анджело сидел так, как будто из него выпустили весь воздух. Я еще раз сверился с адресом и направился на север, в сторону шоссе № 90.

Мужчина рядом со мной наклонился вперед и выключил радиоприемник.

– Ты помнишь, – спросил он слегка запинающимся голосом, – ты помнишь, как много лет назад мы наехали на тех ребят, которые торговали в Адубон-парк?

– Ну, – ответил я, подумав с минуту.

– Вот это было дело. Тот парень сразу разрыдался. Помнишь ведь, я хочу сказать, что мы еще ничего не успели сделать, а слезы уже… – Анджело хихикнул.

– Я все помню.

– Пожалуйста. Это чтобы заплатить за школу.

– Ага.

– А ты тогда сказал: «Твоя школа здесь». – Он помолчал и выпрямился на сиденье. – А мешок ты тот помнишь?

– Ну конечно.

Все это случилось лет пять назад – я тогда только-только присоединился к бригаде Стэна. У того мальчишки был ранец с четырьмя тысячами долларов и маленькими пакетиками с дурью.

– И ты помнишь, что мы с ним сделали? – продолжил Анджело.

– Отдали все Стэну.