Как обычно, Ханнес не смог удержаться и методично перепахал и рассортировал все материалы предварительного следствия объемом около 50 000 страниц, а также изучил многочасовые записи следственных экспериментов и выездов на место преступления. Некоторые из них трудно было понять: Бергваль явно находился в состоянии наркотического опьянения и потери ориентации, вел полицейских то туда, то сюда без всякой логики.

— Невозможно было смотреть запись следственного эксперимента по делу о Терезе Йоханнесен и не понять, что происходит, — говорит Ханнес. — Это была дешевая, низкопробная театральная постановка.

Приехав в Сэтер в третий раз, Ханнес изложил Стюре свои выводы.

— Решающим, совершенно решающим фактором для меня явилось то, что он увидел все это, связанное с бензодиазепинами, — делится Стюре Бергваль. — Он видел меня и видел наркоманов. В каком-то смысле это и был главный узел.

Ханнес Ростам:

— Стюре сказал: «А если дело обстоит так, что я не совершал всех этих убийств, в которых признался, — что мне тогда делать?» И я ответил: «Если это так, то тебе сейчас выпал уникальный шанс».

Ханнес остановился в отеле поблизости. Он был полон энергии, но волновался, чем там занимается Стюре в своих четырех стенах.

— Без двух минут шесть зазвонил телефон в кабинке [в отделении], — рассказывает Стюре Бергваль. — И Ханнес говорит мне: «Послушай, кстати, по поводу твоего ответа. Может быть, встретимся завтра снова?» И пока я иду от телефонной кабинки в свою комнату — а путь довольно долгий, помню, что я сжал кулак и сказал самому себе: «Да!» Потому что дело решилось. Во всяком случае, такое у меня тогда было чувство.

Само собой, дело еще далеко не решилось.

Для того чтобы Томаса Квика в свое время осудили, помимо его признаний, требовались и другие доказательства — и то, что Стюре Бергваль взял назад свои признания, было бы лишено смысла, если бы Ханнес Ростам установил, что по крайней мере одно основание для приговора, приведенное судом, соответствует действительности.

Операционной системе в ноутбуке Ханнеса Ростама требуется всего девять секунд, чтобы рассчитать размер его архива по Квику. Затем на экране появляется статистика: папка вмещает 12,5 гигабайта информации — в общей сложности 5918 документов, рассортированных в 402 папки. Одна папка «Жертвы Томаса Квика» содержит 1588 документов.

Ханнес прочел все материалы следствия два раза. Некоторые протоколы допросов он прочел пять раз, другие — десять и даже больше. Самой большой загадкой оказались утверждения суда, что Квик знал подробности, которые могли быть известны только исполнителю преступления.

— Никто другой, кроме Ханнеса, не смог бы это осуществить, — говорит Стюре Бергваль. — Материалы столь объемные, запутанные, в них было столько слоев… Мне кажется, тут нужен определенный склад характера. Тут нельзя немного поскоблить на поверхности — приходилось забираться в дебри. А Ханнес — человек колоссально тщательный и основательный. В первые два года мы общались по телефону в общей сложности полторы тысячи часов. Мы разговаривали буквально каждый день, иногда по два часа.

Ханнес Ростам:

— Другие критики облегчили себе задачу, потому что оставались вопросы, на которые следовало дать ответ. А поиск ответов требовал массы времени. Расположить все убийства в хронологическом порядке, четко отметить, что Квику было известно и что не было известно в разные моменты времени, — это заняло кучу времени и требовало, чтобы я знал материал как свои пять пальцев, чуть ли не наизусть.