Вся суть должности омбудсмена юстиции состоит в том, что он призван защищать граждан от злоупотребления властью и произвола государственных органов. Кроме того, он имеет право возбуждать уголовное дело. Ханнес Ростам подчеркивает, что в «деле Ульфа» было допущено много преступных действий: фальсификация доказательств и сокрытие от суда фактов. Омбудсмен юстиции довольствовался формулировкой «подлежат резкой критике».

— И на этом все закончилось. Бу Ларссону выплатили несколько миллионов в качестве компенсации, но никто из замешанных в этом деле не понес никакого наказания. Шведская модель живет и побеждает: главной ценностью является согласие, а ответственности никто не требует. В особенности в высших эшелонах власти. Швеция — маленькая страна, и если держаться наверху иерархии, в первую очередь юридической, то круг профессионального общения очень узок. Одни и те же люди постоянно встречаются на семинарах и совещаниях. Тот, кто хоть как-то высовывается, рискует навредить самому себе.

— Задача омбудсмена юстиции — всего лишь отделаться от горячей картофелины, которая целый год будет лежать и остывать, прежде чем он выскажется так или иначе, когда все уже успеют забыть, о чем речь.

Ханнес Ростам особенно разочарован в Йоране Ламберце, который в принципе несет ту же ответственность, что и омбудсмен юстиции.

— Вот пример того, когда все, наоборот, может произойти слишком быстро, как в том случае, когда Пелле Свенссон подал канцлеру свое заявление по делу Томаса Квика. Это был подробный анализ хода следствия, с протоколами, решениями суда и видеокассетами, в общей сложности несколько десятков тысяч страниц. За шесть дней Ламберц закончил проверку, включая написание решения, где он к тому же похвалил Сеппо Пенттинена и Кристера ван дер Кваста за «работу, проделанную на высоком профессиональном уровне». Это просто несерьезно. Кстати, для Ламберца Клаэс Боргстрём — не только пример для подражания, но и ближайший друг.

Ханнес Ростам считает, что интересно сравнить юридическое послесловие после волнений в Гётеборге с соответствующими последствиями волнений в связи со встречей в верхах в Генуе. В Италии двадцать пять полицейских разных званий предстали перед судом за грубые должностные нарушения. В Швеции уголовное дело было закрыто.

— Дело не в том, симпатизирую ли я тому, что сделал Ханнес Вестберг, — я ставлю под сомнение, как с чисто юридической точки зрения можно в здравом уме и трезвой памяти выстрелить человеку в живот. Обычный исход такого выстрела — смерть, он выжил буквально чудом. Стало быть, худосочного молодого человека, который совершенно один и у которого в руках ничего нет, можно запросто застрелить. Просто поразительно, как суд оценил ситуацию, ориентируясь лишь на описание, данное полицией. С их слов, «небо потемнело от летящих камней» и «нападающий не обращал внимания на предупредительные выстрелы». Никого не волновало, что в тот момент улица была почти безлюдной и прошла целая минута между предупредительным выстрелом и выстрелом, поразившим Ханнеса Вестберга.

Ханнес Ростам осознает, что будущее оправдание Стюре Бергваля также не приведет к конкретным последствиям для виновников, «за исключением вечной дурной славы». По должностным нарушениям уже вышел срок давности, а некоторые из ключевых лиц этой истории, тот же ван дер Кваст, уже на пенсии. Однако Ростам надеется, что история Квика станет водоразделом: