Ее сердце тут же пускается вскачь – пульс отдается в ушах. На какое-то мгновение Бьянке даже кажется, что благоразумнее было бы остановиться. Потом резко, почти сердито, она выключает магнитолу.

Бьянка

Отлично помню тот день – 4 июля. Мне было девятнадцать, и я еще жила с отцом. Шел 1998-й год, я только что окончила классический лицей. 58/60[15], – настоящий триумф! Именно его я и отмечала за обедом с отцом, который специально по такому случаю приготовил лингуине с моллюсками.

От нескольких бокалов «Просекко» быстро опьянела, хотя очередь десерта еще не настала. Но ведь впереди предстояли бесконечные каникулы, и кому какое дело до похмелья! Я была еще совсем девочкой, счастливой и беспечной, и дела складывались как нельзя лучше. Специально к празднику папа купил в лучшей кондитерской Бассано мой любимый десерт – шоколадный торт-безе с лесными ягодами. Когда я ела второй кусок, в дверь позвонили.

Раньеро подошел к окну гостиной, потом повернулся ко мне и сказал:

– Это почтальон, принес заказное письмо. Неужто опять штраф?

Он улыбнулся и вышел в своих кожаных тапочках. Этот сухой шлепающий звук до сих пор ассоциируется у меня с отцом. Внутри вдруг возникло странное предчувствие, будто горячая рука сжала сердце, а в голове крутилось название: The Royal Ballet School[16]. Через несколько мгновений отец вернулся с сияющим лицом.

– Кажется, это тебе, из Лондона, – и вложил мне в руку запечатанный конверт. Я посмотрела на него со страхом и удивлением. В левом верхнем углу мелкими буквами написан адрес на английском – тот самый адрес! – а в правом нижнем – мой, покрупнее. Сомнений не было: письмо было адресовано мне, Бьянке Колли.

– Ну же, открой! – подбадривал меня отец.

Боже, как я волновалась! Мое предчувствие постепенно превращалось в реальность. В смятении разорвала конверт, который, казалось, не хотел открываться, и вынула письмо. Дрожащими руками развернула его и начала читать вполголоса те несколько строчек на английском. Потом перечитала, снова и снова, не в силах поверить. Наконец меня прорвало:

– Папа, меня приняли! Пишут, что я сдала экзамен!

Я обняла его, как уже давно не обнимала, по щекам катились слезы счастья.

В те майские выходные он вместе со мной поехал в Лондон и не оставлял меня ни на секунду – знал, как важен для меня был тот просмотр. Как и любая балерина, я мечтала учиться в этой школе. Его лицо все еще стоит у меня перед глазами – он был счастлив, радовался за меня и вместе со мной.

– Все просто чудесно, малышка! Сегодня у нас двойной праздник!

И снова откупорил «Просекко».

Воодушевленная и слегка навеселе, после обеда я села на велосипед – тогда у меня еще не было водительских прав – и скорее поехала в имение, чтобы показать Себастьяно письмо из Королевского балета. Я была уверена, что он порадуется и скажет: какая замечательная новость… Но когда я объявила о письме, он даже не улыбнулся. Казалось, он думает совершенно о другом. Потом он все-таки поздравил меня и со странным блеском в глазах сказал:

– Жди здесь. – Он усадил меня на мраморную скамейку в саду. – Я на минутку в офис, сейчас вернусь.

Я ничего не понимала – отчасти еще и потому, что была не вполне трезвая. Что это, черт возьми, за реакция? Но долго мне гадать не пришлось. Спустя несколько мгновений он вернулся с синей бархатной коробочкой.

– Дай руку, – сказал он мне, и эта просьба показалась мне почти приказом. Я посмотрела на него с легким испугом: что он задумал?

– Ну же, дай мне руку, не бойся.

Я повиновалась только потому, что мне нетерпелось узнать, что это за игра. Тогда Себа открыл коробочку, взял кольцо из белого золота с крошечным бриллиантом и надел мне на палец.

– Давно уже хотел тебе его подарить. Я не прошу прямо сейчас выйти за меня замуж, знаю, что ты еще совсем девочка, но хочу, чтобы мы жили вместе.