– Разве я так стара и так дурна, что мне надо думать о будущем? – беззаботно улыбнулась Дельфина.

– Ты права, моя крошка. Ни к чему думать о том, что будет завтра. Не беспокойся: мне ты можешь доверять. Уж я о вас, голубки, позабочусь.

Когда Дельфина уехала, толстуха Гаспар достала припрятанную для торжественного случая бутылочку отличного вина и налила себе полный бокал. Она пила за удачу. А удача ей, кажется, улыбнулась. Дельфина – на грани разрыва с бароном Редлихом. Атенаис никогда не ревновала к красоте своей юной подруги, не завидовала роскоши, в которой та жила, хотя очень любила деньги. Пожалуй, Атенаис любила деньги больше всего на свете, потому что прекрасно знала им цену. Уж она-то настрадалась!

Она ясно видела, как в темном углу роскошного будуара красавицы Дельфины скалит гнилые зубы нищета, поджидая удобного случая. Все будет спущено за пару месяцев, как только барон Редлих навсегда покинет этот будуар. И его хозяйка мигом скатится на самое дно, в парижские трущобы. Только железная воля барона держала этот роскошный фрегат, дом мадемуазель Бокаж, и саму Дельфину на плаву. А без барона всему конец, налетит ураган кредиторов, и все это великолепие мигом потонет. И грех не воспользоваться самым большим мешком с золотом, когда оно пойдет ко дну.

Глава 4

Когда месье Дидон вернулся в Париж из коммерческого вояжа в провинцию (по его собственным словам), Атенаис попыталась подсунуть любовнику очередной поддельный вексель.

– Котик, я опять наделала долгов, – ласкаясь, сказала она. – Ты ведь заработал немного денежек для своей крошки?

– А ты хитра! – рассмеялся вдруг месье Дидон, внимательно разглядывая вексель. – Проделывал и я когда-то такие штуки!

– Ты это, котик, о чем?

– О том ловкаче, который это состряпал. Платить-то выйдет дорого, – хитро сказал Индюк, трогая свой огромный красный нос. – Отправляйся-ка ты лучше в долговую тюрьму. А уж я тебя оттуда вытащу, и задешево.

– Как так: в тюрьму? – заныла Атенаис. – Да ведь я там умру!

– Ничего с тобой не будет, – усмехнулся месье Дидон. И вдруг грубо сказал: – Ты здорова, как лошадь, и хитра, как лиса. Запомни: не вздумай водить за нос папашу Базиля.

Толстуха вдруг испугалась. «Да тот ли он, за кого себя выдает?» – холодея от ужаса, подумала она. Чутье подсказывало ей, что главное занятие месье Дидона лежит весьма далеко от коммерции. И если его «крошка» вдруг даст понять, что обо всем догадалась, и примется об этом болтать, язык ей быстренько подрежут. Как бы вообще не расстаться с жизнью! Поскольку у толстухи Гаспар имелись кое-какие сбережения, позволяющие ей безбедно встретить старость, жизнью своей она дорожила. Поэтому тут же сменила тон:

– Да я же пошутила, котик! Довольно мне того, что ты мне даешь! Зачем платить долги?

– То-то, – удовлетворенно кивнул папаша Базиль. – Ну а теперь рассказывай: приезжал к тебе этот попугай?

– Какой попугай?

– Твоя подружка, разряженная в пух и прах. Та, что живет с бароном Редлихом.

– А как же! Приезжала! – оживилась Атенаис. – Плохи ее дела. Барон ее скоро бросит.

– Вот как? – Толстухе показалось, что месье Дидон обрадовался.

– Так она, дурочка, влюбилась без памяти! – затрещала мадемуазель Гаспар, как сорока. – Совсем голову потеряла, наивная! Того и гляди, барон обо всем узнает! А дом-то на него записан, не на нее! Я всегда говорила: прежде чем заводить красивых молодых любовников, надобно позаботиться о ренте!

Довольная улыбка мигом сошла с лица ее собственного любовника. Папаша Базиль нахмурился:

– Это в кого еще она влюбилась?

– Представь себе, она чуть не столкнулась с ним, когда он выходил из игорного зала! какой-то русский князь, как она говорит, прекрасный словно греческий бог!

– А как он выглядит? Приметы какие-нибудь есть?