Грейси подумала было позвать Илая с собой на прощальный летний фейерверк на пляже Онека, куда она собиралась с Лайлой и Моузи, но не совсем понимала, как объяснить, почему проводит с ним столько времени, и к тому же она собиралась остаться ночевать у Моузи. Ей хотелось быть в курсе новостей, когда начнутся занятия. Это была инвестиция в предстоящий учебный год. Но когда наступил понедельник, а Илай не появился на главной дороге или у «Дэйри Квин», она почувствовала какую-то пустоту.

– Уехал твой приятель? – спросила Анна-Ли, пока Грейси лениво ковырялась в своем мороженом. Она решила попробовать вишневую глазурь, и она оказалась ровно такой же мерзкой, как ей помнилось.

– Илай? Ага. Вернулся в город.

– Он вроде ничего парень, – сказала Анна-Ли, забрала у Грейси стаканчик от мороженого и выбросила его в мусорное ведро.

– Мама приглашает вас на ужин в пятницу вечером, – сказала Грейси.

Но она готова была признать, что Илай Кадди, возможно, даже лучше, чем просто «ничего».

В мае следующего года, как раз накануне Дня памяти, Грейси отправилась в свою бухту на озере. В течение учебного года она не раз там бывала. Она делала там домашние задания, пока не стало слишком холодно сидеть на одном месте, а потом, с наступлением зимы, наблюдала, как на кромке воды образуется лед. Чуть не рухнула в обморок от страха, когда черная береза подломилась под весом обледеневших веток и с тяжким стоном упала в воду. И в ту последнюю майскую пятницу она хотела непременно прийти на берег и снова побросать камушки в воду на случай, если в этом дне была какая-то тайная магия или если у Иджи-Пиджи были встроенные часы. Но ничего не произошло.

Грейси зашла в сувенирную лавку, но она уже была там накануне, помогала Хенни подготовиться к летнему сезону, так что никакой работы для нее не нашлось, и в итоге она оказалась в «Дэйри Квин» и заказала картошку фри спиральками, которую не очень-то и хотела.

– Ждешь своего приятеля? – спросила Анна-Ли, листая газету в поисках кроссворда.

– Да нет, просто картошку ем.

При виде Илая Грейси охватило стыдноватое чувство облегчения. Он стал выше, и намного, но был все такой же тощий, серьезный и какой-то мокрый на вид. Грейси не двинулась с места, но внутри у нее все перевернулось. А вдруг он не захочет снова с ней общаться? «Ну и ладно», – сказала она себе. Но он оглядел зал еще до того, как подошел к стойке, и при виде нее его бледное лицо засветилось.

Анна-Ли фыркнула с подозрительно понимающим видом.

– Привет! – воскликнул Илай, подходя к Грейси. Казалось, ноги у него росли от самого подбородка. – Я нашел кое-что потрясающее! Хочешь мороженого?

И с этих слов снова началось лето.

Чешуя

Кое-чем потрясающим оказалась пыльная комната в подвале библиотеки, заваленная старыми виниловыми пластинками, проигрывателями и кучей наушников, уютно устроившихся в гнезде из спутанных черных проводов.

– Я так рад, что все на месте, – сказал Илай. – Я нашел это место перед самым Днем труда и боялся, что за зиму кто-нибудь соберется все здесь разобрать.

Грейси кольнуло чувство вины за то, что она не провела с Илаем те последние выходные лета, но в то же время ей было приятно, что он ждал, когда сможет показать ей это место.

– А оно вообще работает? – спросила она, показав на груду стереотехники.

Илай покрутил выключатели, и загорелись красные огоньки.

– Есть контакт!

Грейси наугад вытащила с полки пластинку и прочла название: «Джеки Глисон: Музыка, мартини и воспоминания».

– А что, если меня из этого интересует только музыка?

– Тогда послушаем только треть.