Где-то в глубине подсознания, на зверином уровне, он получал наслаждение.

Брай оставался настороже, но почти не боялся. После нескольких месяцев таких прогулок им в любом случае попадется опасный хищник. Они видели громадного зверя, всасывающего планктон, но он проигнорировал их. Он не был Разумным. А большинство остальных существ, с которыми они сталкивались, были относительно маленькими и безобидными.

Ощутив боковым зрением какое-то движение, Брай передвинул свою воронку, чтобы повернуться и посмотреть. Пио уже двигалась в этом направлении. Приблизившись, он увидел косяк ее любимой рыбы. Он застыл на месте, чтобы посмотреть – ему не хотелось ей мешать.

Пио удерживала компактную торпедообразную форму, позволяя воде медленно просачиваться через сифон, чтобы импульс подтолкнул ее к середине косяка, не подозревавшего об угрозе. Она слегка развела руки и молниеносно развернула щупальца, прежде чем рыбы даже осознали, что она среди них. Они ринулись в разные стороны; бо́льшая часть их так и не поняла, почему косяк рассыпался, их гнала овладевшая всеми паника. Огромный косяк вновь собрался неподалеку, Пио и оттуда тем же способом выловила еще несколько рыб. Она повторяла это, пока не насытилась.

Переполненная чувством сытости и удовольствия, она вернулась к нему, и они продолжили прогулку к континентальному шельфу, где Брай иногда охотился за ракообразными или гребневиками. Хотя, по правде говоря, после того как его устройства были отремонтированы, он все больше и больше полагался на свою безвкусную готовую пищу.

Каждый день, когда его одолевал голод, он боролся со своей совестью. С одной стороны, готовая еда была удобной, легкой и питательной. Это была отличная технология, упрощавшая его жизнь, энергия Брая расходовалась на мышление высокого уровня и сложные действия, которые, по-видимому, его дикие собратья не могли даже себе представить.

С другой стороны, прием этой пищи походил на покорность обстоятельствам, на предательство своего народа. Сектилианский рацион стал для него символом принудительного содержания, отсутствия личных свобод – вплоть до изгнания его собственных эмоций.

Но употребление пищи из дикой среды требует убийства. Нужно разбивать защитные оболочки, раздирать плоть, выпивать жизненные соки и ломать кости. Браю было трудно с этим смириться. Животные, которых он поедал, не были способны к сложному действию или мысли, как он, но делало ли это их менее достойными жизни? Имел ли он власть забирать ее только потому, что проголодался?

Все это переплелось с сообщением Кай’Мемна. Чего хотят Кубодера? Что нужно Кубодера и чего они заслуживают? Привилегия ли это – быть принятым и обученным на губернавити, как им говорили, или это тюрьма?

Возможно, теперь эти вопросы были спорными. Огромный флот Сектилиуса исчез, но многие другие, подобные Браю, использовались на кораблях по всей галактике, проданные на черном рынке менее скрупулезными Сектилиями. Они росли в неволе и за столетия до этого. Возможно, некоторые из этих Кубодера жили в лучших обстоятельствах, чем он, но Брай считал, что у большинства из них такого преимущества не было.

По всей вероятности, Кай’Мемна обнаружил и уничтожил мир, где подготовленные сектилианские мастера-мыслители обучали пленных кубодеранских параларвов. Возможно, он даже нашел родину Кубодера. Брай задавался вопросом, умерло ли это знание с Кай’Мемна или он поделился им с другими. Он намеревался попросить Джейн осмотреть обломки «Портаколлуса», чтобы найти все сохранившиеся банки данных.