Я села. Долли – тоже.

– Господи Иисусе, Мария и Йосиф, – прошептала я.

– Он абсолютно предан ей. Как мы тебе и говорили, – откликнулась Мейм.

Освещение у окна было слишком хорошим, свет проникал под полы шляпы Долли и падал на ее лицо. Под слоем пудры и румян просматривались морщины. «Ей по меньшей мере лет пятьдесят», – подумала я. Но сейчас взгляды всех мужчин в зале были прикованы к ней. К ее столику подошли начальник канцелярии округа, асессор и два олдермена. Она перебросилась парой слов с каждым из них, а затем легким очаровательным взмахом руки отослала их прочь.

– Да, ничего тут не поделаешь, – сказала я Розе и Мейм. – Идемте.

Как бы мне в такой ситуации пригодился черный ход! Но в этом ресторане такового не было. Поэтому, чтобы выбраться отсюда, нам троим предстояло пройти мимо Королевы Долли и ее придворного.

«Вряд ли он заметит меня», – подумала я. Он был слишком ослеплен. Я уже положила руку на панель вращающейся двери, как послышался его голос:

– Уж не мисс ли это Келли, которая едва не опоздала?

Он обращался ко мне, развалившись на своем стуле. И смеялся, делая из меня посмешище перед всей публикой.

Я обернулась и, выпрямившись, кивнула ему. Роза и Мейм стояли по обе стороны от меня.

– Добрый день, мистер Макшейн, миссис Мак-Ки, – сказала я.

– Подойдите, – позвал Тим, помахивая сигарой.

«Пьян», – решила я. Стол был уставлен глиняными пивными кружками, а ведь еще не было и двух часов. Я понимала, что должна уйти, и все же шла прямиком к нему в сопровождении Розы и Мейм. Что там происходило с женщинами в бабушкиных рассказах про чары? Кажется, у них плавились мозги, а тело само двигалось вперед.

– Долли, это та самая девушка, о которой я вам рассказывал, – пояснил Тим Макшейн.

– Девица, попавшая в затруднительное положение, – ответила Долли, кивая в мою сторону. – И Тим спас вас.

Перья на ее шляпе словно целились мне прямо в сердце.

– Ну, это как сказать, – возразила я. – Я могла бы сесть в следующий вагон.

– Так вам и следовало поступить, – согласилась она. – Я уже давно ни за чем не бегаю. Просто стою на месте, и все хорошее само притягивается ко мне.

– Здорово, – откликнулась я, – а вот я продолжаю спринтовать, пока еще способна на это.

Мейм фыркнула, подавляя смех.

– Это мои подруги, Роза и Мейм Маккейб.

– Ах, сестры, – воскликнула Долли. – А вот мне Бог сестер не дал. Я родилась на сундуке с реквизитом и воспитывалась в водевильном театре «Орфеум Сиркьют». Мы росли вместе с Джорджи Коханом[3]. – Она широким жестом раскинула руки. – Моя единственная семья – сердечные люди театра! А вы, как я понимаю, незамужняя женщина, сама зарабатывающая себе на жизнь в этом жестоком мире. – Она горестно вздохнула, понурив голову, и мы втроем внезапно ощутили себя персонажами какой-то мелодрамы.

– Я вижу, кое-кто уже наводил о нас справки, – сказала я, подозрительно взглянув на Тима Макшейна.

– Сити-холл – замечательное место для получения самой разной информации, – пояснил он. – Ну, и я, конечно, уже имел удовольствие встречаться с сестрами Маккейб во время мессы в церкви Святой Агнессы в Брайтон-парке.

Все это и правда походило на какую-то игру. А он – на большого пройдоху.

Я была уверена, что воскресным утром Тим Макшейн был где угодно, только не на мессе в церкви Святой Агнессы.

Роза, разумеется, поймала его на слове и сказала:

– Странно. Я вас там никогда не видела.

– А я стою сзади, – бойко ответил он.

Но Мейм не собиралась спускать ему эту болтовню.

– Видимо, совсем уж сзади. Возможно, даже на улице, – ехидно заметила она.

Он засмеялся.

– А может быть, вы просто касаетесь своей шляпы, проходя мимо церкви? – вставила я.

– Да, именно так.

Тут слово снова взяла Роза: