Она резко обернулась. На лице Ника отражалось нетерпение. Невзирая на его внешнюю чувственность, он остался все тем же долбаным занудой, каким был в отрочестве. Он наверняка расписывал свой день по минутам и, похоже, не вполне понимал смысл слова «спонтанность». Разве она выдержит с ним целый год под одной крышей? И не растерзают ли они друг друга раньше, чем истекут положенные триста шестьдесят пять дней? Что, если «Янки» в этом сезоне выиграют чемпионат страны? Ей придется терпеть его противную заносчивость и снисходительные ухмылки. О господи!..

Ник скрестил на груди руки и сказал:

– Можешь не объяснять. Ты болеешь за «Метсов».

Его тон покоробил Алексу.

– Я отказываюсь обсуждать с тобой бейсбол. И не смей при мне надевать шмотки с символикой «Янки». А без меня можешь рядиться во что тебе угодно. Понятно?

Повисло неловкое молчание. Алекса робко покосилась в его сторону. Ник глядел на нее так, словно у нее на голове вместо волос появились змеи, как у горгоны Медузы.

– Ты шутишь?

– Нет! – самодовольно покачала головой Алекса.

– Мне что, и бейсболку «Янки» носить нельзя?

– Вот именно.

– Ты чокнутая.

– От такого же слышу.

А потом она увидела нечто невероятное – сродни давнишнему происшествию, когда соседский хулиган свалился с велика и вдруг разревелся, как девчонка.

Ник Райан рассмеялся – не скривил губы в ухмылке, не просто развеселился, а неудержимо расхохотался во всю мощь своей глотки. Его радостный смех загремел на весь конференц-зал, и Алекса сама с трудом удержалась от улыбки, ведь потешался-то Ник над ней. Черт возьми, какой же он душка, когда снисходит со своих вершин…

Наконец Ник успокоился, видимо успев за это время обдумать ситуацию и принять решение.

– Я не буду носить символы «Янки», но то же самое касается и тебя. Никаких штучек-дрючек с «Метсами». Не желаю видеть в своем доме ни кофейных кружек с их эмблемой, ни даже брелка для ключей. Ясно?

Алекса почувствовала, как в ней закипает раздражение: ее требования вдруг обратились против нее самой.

– Я не согласна. Моя команда не выигрывала чемпионат страны с восемьдесят шестого года, поэтому я имею право их поддерживать. А твоей и так хватает славы. Больше просто некуда!

– Тонкий ход, – скривил рот Ник, – только я не чета тем метросексуалам, к которым ты бегаешь на свидания. Нет «Янки», нет и «Метсам» – выбирай!

– Я с метросексуалами не встречаюсь!

– Воля твоя, – пожал плечами Ник.

Алекса неловко переступила с ноги на ногу, и от злости руки сами собой сжались в кулаки. Смотри-ка, какой поборник справедливости! Только почему при всей его привлекательности на ум приходит мысль об отравленном яблочке, которое поднесли Белоснежке?

– Ну что? Подумаешь об этом завтра, или как там говорят женщины, когда не могут ни на что решиться?

Алекса с нажимом закусила губу и нехотя произнесла:

– Договорились. Твоя взяла.

– Это все?

– Думаю, да.

– Но не совсем… – Ник замолчал, словно собираясь с духом, прежде чем коснуться довольно деликатной темы.

Алекса дала себе зарок, что не потеряет самообладания вне зависимости от того, что он скажет. Не известно еще, кто одержит верх. Уж она-то и глазом не моргнет, как бы он над ней не изгалялся. Алекса незаметно выдохнула, снова опустилась в кресло, взяла чашечку с кофе и сдержанно отхлебнула.

Ник сложил пальцы домиком и шумно вздохнул:

– Я должен поговорить с тобой о сексе.

– О сексе?

Слово, похожее на пистолетный выстрел, непроизвольно сорвалось с ее губ. Алекса моргнула, но взяла себя в руки и не показала, как это ее огорошило.

Теперь пришел черед Ника вскакивать со стула. Он заходил перед ней по роскошному бордовому ковру.

– Видишь ли, нам необходимо быть крайне осторожными в отношении наших внебрачных связей.

– Осторожными?