Самолет резко накреняется и быстро теряет высоту. Пассажирский салон наполняется дымом. Дома кошка еще раз потягивается на своей подстилке возле печки и навостряет уши: а вот и соседка с сухим кормом! Иногда самолет взрывается на большой высоте, в других случаях пилотам удается с двумя отказавшими двигателями дотянуть до посадочной полосы военного аэродрома на коралловом острове. До посадочной полосы, которая, между прочим, слишком коротка для воздушных судов такой вместимости. Вечером кошка мурлычет, лежа на коленях у соседки. Если это добрая соседка, она и впредь будет заботиться о кошке. А кошке не все ли равно, пока ей покупают сухой корм, и рыбу, и сердце.

Вчера вечером я прочел «Год освобождения», а сегодня утром, пока вы стоите под душем, думаю о вас. Как уже сказано, я сомневаюсь насчет нового материала. Говорят, у большинства писателей все уже твердо устоялось, после определенного возраста у них не возникает новых впечатлений. Да и вы не раз говорили об этом в своих интервью. Я будто слышу и вижу, как вы это говорите, в последний раз – по телевизору, в дневной воскресной программе о культуре.

– После этого возраста, собственно, не возникает никаких новых впечатлений, – сказали вы, а интервьюер был к вам благожелателен и сделал вид, что слышит это впервые.

Я больше не слышу шума воды у себя над головой. Вы вытираетесь, идете бриться, а потом одеваетесь. При каждой авиакатастрофе бывает тот единственный пассажир, который опаздывает и пропускает полет. Этот пассажир утром тоже натянул носки и обулся. «Я мог бы сидеть в этом самолете», – думает он. Жизнь продолжается: его носки вечером можно просто отправить в стирку.

Что, если бы вы тогда позволили своему взгляду упасть на другой дом, а не на этот? Не знаю, может быть, вы предоставили право выбора жене. В конце концов, это красивая улица, старые деревья, много тени, почти никакого уличного движения, как и играющих детей. Последнее, впрочем, не так хорошо для вашей дочери, об этом, пожалуй, стоило бы подумать. Но для писателя, который полагает, что новых впечатлений у него уже не будет, улица и в самом деле идеальная.

Тогда вы не потрудились зайти к новым соседям, чтобы представиться лично. Да в этом и не было нужды. Для этого у вас есть жена.

– Мы ваши новые соседи, – сказала она и протянула руку.

Маленькую и теплую руку.

– Добро пожаловать, – ответил я.

По такому поводу о роде ваших занятий еще не сообщалось. Это произошло позднее, когда я слишком громко включил музыку.

В «Секундах до катастрофы» была пожилая супружеская пара, которая летела впервые в жизни. Билет на самолет они получили в подарок от своих детей. Как и прочих пассажиров, эту пожилую чету играли актеры. По сценарию, в последние минуты рейса 1622 супруги нашли поддержку друг у друга. Детям тоже предоставили слово. Детей не играли актеры. Дети были настоящие.

Одним словом, я не знаю, сможете ли вы что-нибудь начать с новым материалом. Поэтому я даю его вам в самом сыром виде. Вы совершенно свободны делать с ним все, что захотите. Если у вас будут вопросы, просто спуститесь этажом ниже.

Бывают книги, в которых писатель появляется сам. В качестве персонажа. Или там есть персонаж, который вступает в спор с писателем. Вы наверняка знаете, о каких книгах я говорю. Вы же их и написали.

Поэтому тут нечто иное. Я не персонаж. Я настоящий.

В средней школе произошло нечто, что предопределит всю остальную мою жизнь. В средней школе дети расправляют крылья. Они не разведывают очерченные кем-то границы, а проходят через них. Они видят в своих родителях и учителях не взрослых людей, которые водят их за ручку, а помехи на пути саморазвития. Они давят насекомое насмерть, просто чтобы посмотреть, возможно ли это, а потом сожалеют об этом – или нет.

Новый материал начинается здесь. Я сомневаюсь, что вы что-нибудь сможете с ним сделать. Но так или иначе: вот здесь он начинается.

5