– Нет, – ответила я, – хуже было бы, если бы она торговала совиными какашками. – Я положила руки на приборную панель, чтобы согреть их.

– Что особенного в совиных какашках?

– Да они огромные. С кусками непереваренных птиц и мышей. В школе их на уроке биологии приходится изучать.

– Неправда.

– Правда.

– Мерзость.

Я немного повернула голову и тайком посмотрела на Джонни. Его длинные волосы цвета соломы выглядели неопрятно, свисая над бакенбардами. Когда я перевела взгляд на его длинные ресницы, Джонни тоже повернулся и посмотрел на меня. Я быстро развернулась вперед, чтобы он не догадался, что я на него пялилась, но было слишком поздно. Я знала, что он все понял.

На следующем перекрестке он сказал:

– А знаешь, что было бы еще хуже? Если бы она торговала дохлыми лягушками.

Я как-то чересчур громко рассмеялась и кивнула:

– Фу, да уж. Надеюсь, что для научных исследований.

– Конечно.

Мы улыбнулись, и остаток дороги по очереди перечисляли всякую отвратительную фигню, которой могла бы торговать его мать. Я думала, что «сперму ведрами» ему уже не побить, но на подъезде Джонни предложил «сырые свиные шкурки».

Выйдя из машины, я натянула куртку как можно ниже, чтобы прикрыть задницу в мини-юбке.

– Жаль, что я не как нормальный человек одета. Я себя такой идиоткой в этой форме чувствую.

Джонни открыл передо мной дверь в пиццерию:

– Шутишь, что ли? Ты классно выглядишь. К тому же, представляешь, как все офигеют, когда увидят парня вроде меня с девчонкой из черлидеров? Так что считай, тебе повезло, что я тебя не заставляю куртку снять.

Рассмеявшись, я ответила:

– «Не заставляешь»? Да только попробуй.

Но на самом деле я думала о том, действительно ли ему нравится, как я выгляжу. И что значит «увидят с девчонкой»? Неужели это все же свидание? У меня свидание с Джонни Мерсером? И скажите, насколько странно, ненормально и безумно было бы надеяться на это? Я не говорю, что я надеюсь. Но если бы надеялась? Если рассуждать философски. Не более того. Гипотетически! Или как там еще.

Мы сели за столик у окна, заказали пепперони и две колы.

Джонни сказал:

– Ты на меня сегодня неизгладимое впечатление произвела.

– Что? – Я решила всерьез к происходящему не относиться, на случай, если это все же не свидание. Скорее всего, ведь нет. Ну, то есть я знаю, что не свидание. – Ты о том, как я махала ручками? – И я устроила ему приватный показ.

Джонни взял мои руки и опустил их на стол. От его прикосновения у меня сжалось горло. Официантка принесла колу, и я высвободила руки. Я взяла соломинку и принялась медленно снимать с нее обертку.

– Фиона, серьезно, – продолжил он, – тебе надо гордиться собой. Ты вышла за свои привычные рамки, ты живешь.

– К сожалению, как только я вышла за эти свои рамки, я треснула Аманду ногой по башке. Я думаю, это означает, что я облажалась по-крупному.

– Нет. Ну, то есть да, по голове ты ей заехала. Но нельзя считать это провалом, потому что ты же не опустила руки. Ты помогла ей встать. Не каждый смог бы сделать то, что сделала ты. На это смелость нужна.

Когда он договорил, я взяла в рот трубочку и подула. Бумажная обертка выстрелила Джонни в лоб. Я постаралась сдержать смех, но недостаточно хорошо.

Джонни потрогал лоб в месте удара. Я хихикнула. Он нахмурился, сведя брови, подался вперед и спросил:

– Фиона, почему ты не даешь мне сделать тебе комплимент? Я пытаюсь серьезно поговорить. Почему ты все сводишь к шутке?

Вот, я себе тот же вопрос в машине задавала. Я перестала хихикать, повесила голову и принялась внимательно рассматривать соломинку, крутя ее и так и эдак.

– Извини, – сказала я. – Просто мне так спокойнее. Не знаю. Наверное, это защитный меха…

Тыщ.

Джонни тоже выстрелил мне в лоб бумажкой. Я посмотрела на него: он сидел и лыбился, изо рта торчала трубочка. Невероятно.