Я замерла, в ужасе понимая, что с просьбой ко мне обратилась не кто иная, как Козья Бабка. Дашь ей что-нибудь и превратишься в ещё одну козу её стада. Шарахнувшись от старухи, я поспешила прочь. Вслед мне неслись жалобы бабки и горестное блеянье коз, которые когда-то были людьми. Они проявили доброту к старой женщине. Теперь за это они должны были поплатиться. И никто не мог им помочь. Не зря Безликие называют подаяние грехом. Хочешь помочь – помогай делом, а не подачкой.

«Злу выгодно выглядеть жалким и слабым. Это добро пытается гордо задирать нос. А зло любит будить в людях сочувствие к себе, попрошайничать, клянчить, чтобы потом высосать до дна. Вот почему добро часто проигрывает, потому что людям приятнее жалеть, чем восторгаться», – так говорил когда-то отец. Он был мудрым человеком. Это его не спасло.

Я попыталась вспомнить лицо отца. Очень хотелось увидеть его улыбающимся и счастливым. А вместо этого я вспомнила его таким, каким Тная нашли в Священном лесу. Его лицо было умиротворённым, как бы прощающим. Кого прощал перед смертью мой отец? То чудовище, что убило его? Или нас всех?

Только отойдя на достаточное расстояние от козьего стада, я позволила себе отдышаться. Когда испуг прошёл, ко мне вернулось отчаянье. Не верить Козьей Бабке причин не было. Волшебные создания не лгут. Могут лукавить, умалчивать, но не лгать. А тут у неё и причин на это не было. Значит, это кормилица специально соврала о времени прихода Каравана. Ведь по своей глупости я рассказала ей, что ухожу из замка. Хотела попрощаться. Сейчас кормилица наверняка сидит у окна и ждёт, когда же я вернусь домой и всё станет по-прежнему. Ветвь останется цела. Честь рода будет сохранена – женщина не покинула замок. Говорят, в других королевствах всё иначе, но в нашем – женщинам не принадлежит ничего, даже их жизнь. Особенно если женщина из благородного рода.

Мне стоило огромных усилий не заплакать. Почему кормилица поступила со мной так? Знала бы она, чего стоило мне решение навсегда покинуть замок, стать изгоем, потерять ветвь! А она обошлась со мной как с маленьким капризным ребёнком. Да, кормилица точно знала, что, если я вернусь домой, у меня не хватит сил совершить вторую попытку. Я сама дала ей это понять, когда рыдала у неё на плече. Второго шанса у меня не будет. Я упрямо зашагала по дороге, хотя в этом не было уже никакого смысла. Нужно признать поражение. Упорствовать было бы чистым безумием или откровенным ребячеством. Никакими силами теперь не добраться до Великого города к Испытанию. Но во мне всё переворачивалось от одной мысли, что надо возвращаться. Я пошла быстрее, словно это могло что-то изменить. Когда узнают, что я не вернулась домой, меня начнут искать. Теперь я была в этом более чем уверена. Может быть, у меня есть время до вечера, но скорее всего – лишь до рассвета. Вряд ли они станут рисковать: путешествовать одной было опасно. Скольких таких отчаянных путешественниц находили потом на обочине дороги, замёрзших или растерзанных зверьми.

Мне стало холодно. Запоздало я поняла, что оделась слишком легко и даже не догадалась взять с собой тёплых вещей, набрав вместо этого милых сердцу побрякушек. Я спрятала руки поглубже в карманы – лёгкие перчатки совсем не грели и пальцы уже успели закоченеть. Сколько ещё я продержусь на холоде и ветру? На глаза навернулись слёзы. Нужно было возвращаться. Мне неоткуда ждать помощи, я же не бродячий маг.