– Я такой рассеянный. Дочка меня все время бранит. Говорит, у меня голову давно птичка унесла.

– Заида? – спросила Жюльетта, уже сидя на корточках и погружая руки в ворох страниц. – Она ваша дочь?

Перед ней громоздилась почти полная подборка романов Золя: “Карьера Ругонов”, “Добыча”, “Проступок аббата Муре”, “Страница любви”, “Накипь”, “Нана”, “Творчество”… Она собрала их в ровную стопку на полу, поодаль от книжного прибоя.

– Вы ее знаете?

– Это она предложила мне зайти, да.

– Надо ей сказать, чтобы была поосторожнее.

– У меня такой опасный вид?

Из-под Золя на нее нахально глядела мужская физиономия, перечеркнутая тонкими усиками. Она прочла заглавие – “Милый друг”.

– Мопассан, – сказала она. – А там Доде. Натуралистические романы. Наверно, вы пытались разобрать их по жанрам…

Он не слушал.

– Нет, с виду вы не опасная, – согласился он, с минуту подумав. – Вы работаете в книжном магазине? Или вы учительница? А может, библиотекарь?

– Нет, ничего подобного, я… я работаю в недвижимости. Но дедушка у меня торговал книгами. Я в детстве обожала его магазинчик. Обожала ему помогать. Обожала запах книг…

Запах книг… Она чуяла его еще с улицы, как только видела узкую витрину, куда дед всегда выставлял только один том зараз; обычно это бывал альбом по искусству, он стоял открытым на своем аналое, а хозяин каждый день переворачивал одну страницу. Она помнила, как прохожие останавливались посмотреть картину дня, пейзаж Рёйсдала, портрет Грёза, марину Николя Озанна…

Для маленькой девочки, а позже подростка это был дворец из “Тысячи и одной ночи”, где она укрывалась дождливыми вечерами по средам, куда заходила расставлять новичков по стеллажам или почитать в задней комнате. Дедушка, страстный библиофил, в вечном поиске редких изданий скупал целые библиотеки случайных книг, большая часть которых громоздилась в высоких сундуках справа от двери. Копаясь в этих сокровищах, Жюльетта находила не только классиков детской литературы, но и произведения почти забытых авторов – Чарльза Моргана, Дафны Дюморье, Барбе д’Оревильи, и целый выводок английских романисток вроде Розамунды Леманн. Романы Агаты Кристи она щелкала как орехи…

До чего же было хорошо!

Голос человека в черном резко выдернул ее в настоящее:

– Вот, держите эти. Теперь вспоминаю, я не знал, куда их положить. Значит, они готовы уйти, я так думаю.

Жюльетта рефлекторно подставила руки, взяла протянутый ей ворох книг, а потом удивленно повторила:

– Готовы уйти?

– Да. Вы же за этим сюда пришли? Вы хотите тоже быть передатчиком? Вообще-то надо было бы сперва вас расспросить. У меня список вопросов есть, вон там, – он махнул рукой куда-то в сторону стола, заваленного бумажками и вырезками из газет, – но когда надо, никогда не могу его найти. Зато могу предложить вам кофе.

– Я… Нет, спасибо, мне надо…

– Я все-таки должен вам объяснить… как мы работаем… мы, то есть они, потому что я сам… В общем, все довольно сложно. Я из дому не выхожу.

Он встал, гибко опершись на руки, перешагнул через коробки и направился в глубь комнаты, где на маленьком столике стояло нечто вроде тщательно отделанных строительных лесов, а еще чашки и коробка со старинной надписью “Печенье Лефевр-Ютиль”.

– Это моя кофемашина собственного изобретения, – пояснил он, не оборачиваясь. – Она работает более или менее по принципу пеллетной печки… Понимаете, о чем я?

– Не совсем, – пробормотала Жюльетта, чувствуя, что проваливается куда-то за пределы реальности.