Смущаясь, Саломея взяла девочку за руку и повела ее в свою комнату. Виктория села в кресло напротив Кэт и, нахмурившись, произнесла:

– Итак, что произошло? Почему ты вдруг изменила решение?

– Я знала, что не хочу выходить замуж, и ни в коем случае не должна была соглашаться на его предложение, – ответила Кэт. – Я ужасно поступила с Джарвисом, и мне очень жаль его сейчас.

Виктория вздохнула:

– Мне следовало выслушать тебя тогда в Диле. Я помню, что ты начала говорить о нем, а потом пролила вино. Я собиралась вернуться к этому разговору, но забыла.

Кэт вынула платок из рукава и высморкала покрасневший нос.

– Это не твоя вина.

– Мне следовало быть более внимательной к тебе.

– Я считаю, что Кэт правильно поступила, отменив свадьбу, – заметила Мэдди. – Если она сомневается, это единственный выход. – Она серьезно посмотрела на Викторию. – Но я пока что не могу понять, что Кэт чувствует по отношению к Джарвису и чего хочет на самом деле. Похоже, она сама этого не знает. Я надеялась, что ты поможешь ей.

Виктория кивнула:

– Я попробую.

– Дело не в том, что я хочу! – в отчаянии воскликнула Кэт. – Проблема в том, что я обидела Джарвиса и переживаю за него. И еще я подвела свою лучшую подругу, и она не станет больше со мной общаться.

Виктория поднялась и сделала три чашки чая. Женщины беседовали, пока последние лучи солнца не скрылись за горизонтом, и тени на стенах причудливо вытянулись. Иногда сверху доносился смех девочек, а в остальное время ровный гул их голосов нарушали лишь редкие гудки машин или голоса прохожих.

Наконец Фиби проголодалась и спустилась вниз. За ней шла Саломея.

– Я есть хочу! Что у нас на ужин?

Виктория посмотрела на часы на каминной полке и встала.

– О боже! Уже почти девять часов! Ты, наверное, умираешь от голода. Фиби любит пасту? – Виктория бросила взгляд на Мэдди – та кивнула и тоже поднялась.

– Тебе помочь?

– Нет, оставайся с Кэт, – ответила Виктория и включила лампу, которая стояла на столе рядом с Мэдди. Комнату залил теплый желтый свет. – Я приготовлю еду для нас. Мы тоже проголодались.

За столом во время ужина царила странная, почти праздничная атмосфера. Девочкам уже давно пора было лечь спать, но они чувствовали: что-то происходит. Взрослые вели себя необычно: тихо разговаривали, пили вино и многозначительно смотрели друг на друга. Например, кто-то произносил фразу, из-за которой остальные разражались смехом. Казалось, напряжение прошлых месяцев достигло высшей точки и теперь выходит, как пар из носика чайника.

У Виктории не осталось ничего для приготовления пудинга, так что они поели фруктовый лед из морозилки, потом она достала коробку шоколада из комода, и они прикончили и ее тоже.

Наконец, когда бутылку белого вина допили, Виктория обратилась к Кэт:

– Ну что, тебе лучше?

Кэт улыбнулась, и Виктория заметила, что ее глаза снова блестят и морщины на лбу разгладились.

– Да, – сказала она. – Думаю, я знаю, что нужно делать.

Фиби начала крутиться на месте, чувствуя, что вечер завершается. Ей не хотелось, чтобы веселье заканчивалось.

– Мамочка, можно мы еще приедем сюда и я поиграю с Саломеей?

Мэдди смутилась:

– Наверное, это не очень удобно.

К ее удивлению, Виктория ободряюще улыбнулась малышке:

– Конечно, приезжай.

Неожиданно Саломея спросила:

– А почему мы с Фиби так похожи? – Она была старше своей единокровной сестры и уже многое замечала.

В комнате повисло напряжение. Мэдди уставилась в пустую тарелку, а Кэт сделала вид, будто не услышала вопроса.

– Потому что вы родственницы, – наконец ответила Виктория.

Глаза Саломеи округлились:

– Почему?

– Сейчас слишком поздно, чтобы это обсуждать, – произнесла Мэдди. – Нам нужно идти.

Виктория посмотрела на дочь, потом на Фиби, на Мэдди и на Кэт.