Нашему обществу не хватает пространств, где мы могли бы обрести большую экстатическую связь друг с другом, и в их отсутствии люди начинают объединяться в токсичные сообщества, такие как секты, банды и социальные сети, вызывающие зависимость. И наконец, мгновения экстаза могут подарить людям ощущение смысла жизни и надежду перед лицом смерти. Мы чувствуем связь с природой, со Вселенной, и, возможно, Богом, в той или иной форме. Это может подарить людям ощущение идентичности за пределами «я» и надежду на то, что, возможно, какая-то часть них продолжит существовать и после смерти. Я не собираюсь доказывать бессмертность души, но точно знаю, что люди в греческих или христианских экстатических сектах были способны «умирать с надеждой на лучшее», как говорил об этом Цицерон. Точно так же после выхода из состояния клинической смерти люди уже не столь сильно боятся настоящей смерти. Недавние исследования показывают, что психоделики, запуская мистические переживания, значительно снижают уровень депрессии и тревоги у больных в терминальной стадии. Если бы наше общество стало более экстатическим, это могло бы изменить наше отношение к смерти.

Темная сторона экстаза

Но далеко не все так гладко. Экстаз несет в себе и серьезные риски. Когда вы растворяете эго, вас могут захватить подавляемые аспекты психики – то, что Юнг называл «тенью». Мы рассмотрим сложные переживания, которые могут возникнуть у людей в медитации или после приема психоделиков. Спонтанные духовные переживания также могут быть рискованны – люди могут стать амбициозными, их эго может раздуться, и они вообразят себя мессиями.

Когда мы находимся в состоянии глубокого сосредоточения, наша критическая рациональность подавлена, и мы в этот момент становимся очень внушаемы. Это может быть исцеляющим опытом, если вы находитесь в безопасной и заботливой среде, и не столь исцеляющим, если вы оказались в секте. Как я уже упоминал раньше, духовная сверхновая 1960-х привела к распространению сект: от «Храма народов» Джима Джонса до семьи Чарльза Мэнсона. ИГИЛ обладает многими чертами харизматического культа смерти. Обратная сторона экстатического чувства соединенности: параноидальная демонизация чужаков – мы начинаем жестко разделять мир на «Мы» против «Они». В самой экстремальной форме ощущение мировой битвы может привести к темному катарсису кровавой жертвы – демонические чужаки становятся жертвенными агнцами, чья кровь искупит вину правящей элиты.

Но в нашей культуре самая распространенная опасность заключается в том, что у нас появляется нездоровая одержимость экстазом. Современная духовность может свести все к кульминации, блаженству, «богоподобным моментам». Духовность легко превращается в товар, в индустрию экстатических переживаний; спонсор этого мгновения трансцендентности – Red Bull. Одержимость состоянием эйфории может привести к непривлекательному духовному проявлению – вам всего будет мало, пока вы не начнете говорить на языках / не примете аяуаску / не посетите Burning Man.

И мы можем так никогда и не приложить усилий, чтобы превратить моменты озарения в устойчивые привычки. Абрахам Маслоу предупреждал: «Пиковые эмоции могут приходить без какого-либо дальнейшего роста или пользы любого рода, за исключением эффекта удовольствия. Эйфория может быть очень глубокой, но бессодержательной»[29].

Фестиваль экстаза