– Они размахивают этими чертовыми плакатами уже несколько лет. Почему бы им не придумать что-нибудь новенькое?

Помощник ничего не ответил. Эйбу уже давно следовало уйти в отставку, но, судя по всему, его вынесут отсюда на носилках. Основную часть работы по изучению дел выполняли три его помощника, однако Розенберг всякий раз настаивал на включении своего собственного мнения. Он делал это жирным фломастером, выводя каракули, как первоклассник, обучающийся письму. Работа продвигалась медленно, но он не беспокоился о времени, поскольку пост принадлежал ему пожизненно. Помощники проверяли его заключения и редко находили ошибку.

Розенберг хихикнул.

– Нам следовало бы отдать Рэнниена на съедение индейцам.

Главным судьей был Джон Рэнниен, твердолобый консерватор, назначенный республиканцами и вызывающий ненависть у индейцев и большинства других национальных меньшинств. Семеро из девяти судей были назначены президентами-республиканцами. Пятнадцать лет Розенберг ждал, когда в Белом доме появится демократ. Он хотел уйти со службы и нуждался в этом, однако не мог примириться с мыслью о том, что какой-нибудь правый, вроде Рэнниена, займет его любимое место.

А ждать он мог. Он мог сидеть здесь в своей инвалидной коляске, дышать кислородом и защищать индейцев, чернокожих, женщин, бедных и окружающую среду до тех пор, пока ему не исполнится сто пять лет. И ни один человек в мире не мог ничего поделать с этим, разве что убить его. А это было бы не так уж и плохо. Великий судья клюнул носом и уронил голову на плечо. Он вновь заснул. Клайн тихо отошел и вернулся в библиотеку. Он возвратится через полчаса проверить кислород и дать Эйбу его таблетки.

Офис Главного судьи находится на этаже высших должностных лиц, он просторнее и изысканнее в своем оформлении, чем у остальных восьми судей. Его первый зал используется для небольших приемов и официальных собраний, во втором кабинете работает Главный.

Дверь в кабинет была закрыта. За ней находились Главный с тремя своими помощниками, капитан полиции Верховного суда, три агента ФБР и заместитель директора бюро Льюис К. О. В кабинете царила напряженная атмосфера. Собравшиеся старались не обращать внимания на шум, доносившийся с улицы. Это давалось им с трудом. Главный и Льюис обсуждали последнюю серию угроз, остальные внимательно слушали. Помощники вели записи.

За последние шесть дней бюро зарегистрировало рекордное число угроз, превысившее две сотни. Это был обычный набор посланий, угрожавших взорвать суд, однако во многих назывались конкретные имена, дела и случаи.

Рэнниен не скрывал своей обеспокоенности. Из секретной сводки ФБР он зачитывал имена лиц и названия организаций, от которых могли исходить угрозы: ку-клукс-клан, нацисты, палестинцы, черные сепаратисты, гомофобы. Даже ИРА. Казалось, что этот перечень включал всех, кроме членов клуба «Ротари» и бойскаутов. Ближневосточная группировка, за которой стоит Иран, выступила с угрозой пролить кровь на американской земле в отместку за смерть двух министров юстиции в Тегеране, хотя абсолютно никаких свидетельств того, что эти убийства связаны с США, не существовало. Новое террористическое формирование, получившее известность в стране под названием «Подпольная армия», совершило убийство федерального судьи в Техасе, подложив бомбу в автомобиль. Никто не был арестован, хотя «Подпольная армия» заявила о своей причастности. Она фигурировала также в качестве основного подозреваемого в десятке дел о взрывах, однако веские улики о ее причастности отсутствовали.

– Как насчет пуэрто-риканских террористов? – спросил Рэнниен, не отрывая взгляда от бумаг.

– Слабоваты. Мы об этом не беспокоимся, – ответил Льюис не задумываясь. – Они угрожают уже двадцать лет.

– Так, может быть, пора и им предпринять что-нибудь? Обстановка вполне подходящая, как ты думаешь?

– Забудь о пуэрториканцах, Главный.