Затем, к своему ужасу, я увидел, как он включил у четырех БТГПБ программу перегрузки аккумуляторов. Запаниковав, я попросил Лекс вывести меня на связь с ним.

– Я уже, – сказала она. – Он слышит тебя.

– Папа, что ты делаешь? – завопил я.

Риторический вопрос. Я прекрасно знал, что он делает.

Он взглянул на установленные рядом камеры – те самые, которые передавали картинку нам, – и улыбнулся, но не ответил, а просто развернул свой «танк» и пробился на нем сквозь бронированную дверь в командный центр. Несколько операторов уже выбрались из капсул и теперь поджидали его в центре комнаты.

Среди них был и адмирал Вэнс.

Адмирал приказал своим людям открыть огонь, но лишь часть из них выполнила приказ. Большинство даже не подняло оружие, не в силах заставить себя стрелять в генерала Ксавье Лайтмана.

Тогда Вэнс открыл огонь из своей «беретты». Сначала он расстрелял динамики на каждом из беспилотников отца, заставив музыку умолкнуть.

– Идиот, – сказал он и выстрелил в отца. Некоторые из его людей тоже открыли огонь. Большую часть выстрелов отразил «щит» из БТГПБ – однако не все. Одна пуля оцарапала его левую ногу.

Но отец не останавливался.

Он продолжал двигаться вперед на своем «танке», под лучами лазеров и пулями, пока не рухнул в нескольких метрах от адмирала Вэнса, погребенный под обломками четырех беспилотников. Тогда Вэнс наконец заметил, что реакторы каждого отсчитывают время до перегрузки. До нее оставалось примерно десять секунд.

– Уходите, парни, – сказал отец.

Люди бросились к выходу, и только Вэнс не двинулся с места.

– Ты тоже, Арчи, – сказал отец. – Шесть секунд. Пять…

– Идиот, – ответил Вэнс. – Ты ведь знаешь, что это не помешает нам активировать «Ледокол».

Он повернулся и побежал, и двери командного центра закрылись за ним.

– Знаю, – буркнул отец. – Я просто пытался тебя задержать. – Он рассмеялся. – Тебя остановит мой сын.

Затем четыре самодельные бомбы взорвались одновременно, и картинка пропала.

Я кричал. Сколько – не знаю.

Когда наконец мне удалось взять себя в руки, я взглянул на картинки с трех моих беспилотников на орбите Европы. Эскадрилья перехватчиков, сопровождавших «Ледокол», сломала строй: теперь они дрейфовали вокруг «Ледокола», который продолжал спускаться к Луне.

Я понял, что адмирал Вэнс и другие пилоты эскорта покидают базу «Скала воронов». Но я знал и то, что всего через несколько секунд они доберутся до другой защищенной точки и восстановят контроль над беспилотниками и «Ледоколом». Скорее всего, в моем распоряжении меньше минуты.

Я оставил два перехватчика вдали на орбите, взял на себя управление третьим и атаковал беззащитные беспилотники, беспомощно передо мной дрейфовавшие.

Я уничтожил половину эскорта «Ледокола», прежде чем пришел в себя и перевел огонь всех орудий на «Ледокол». Но мне так и не удалось выбить его щиты до того, как Вэнс и его люди восстановили контроль над своими кораблями – возможно, с помощью кванткомов.

Внезапно оказалось, что я веду бой с противником, превосходящим меня в численности и огневой мощи, – один против шести перехватчиков. Когда я стал сближаться с ними, заиграла песня «One Vision» группы «Queen» из отцовского сборника. Она помогла мне наконец найти свой ритм.

Я прикончил четыре оставшихся корабля за такое же количество секунд, и остались только два – которыми управляли Ростам и «Вайпер» Вэнс.

Сначала я занялся Ростамом – беспечно пошел на таран. От удара его беспилотник полетел прямо под огонь автоматических пушек «Ледокола» и превратился в пламенный шар.

Теперь на поле боя остался только я и адмирал Вэнс.

Мы сошлись в ожесточенном поединке рядом с «Ледоколом», который навис над Европой. Сквозь наушники я слышал приглушенные звуки боя, который шел поблизости. «Звездную базу» окружили «пауки»; Крус, Дил и мама пытались их остановить. К магазину также спешил «василиск».