Она может прийти совсем скоро. Бал уже окончен. Что он скажет ей? Так она все-таки поддалась его очарованию! И тот странный, испепеляющий взгляд, которым она наградила его после инцидента с Петерсоном, был призван скрыть растущую симпатию! Она поняла его истинные чувства!

И теперь она идет сюда. Он ждал, борясь со сном.

И снова ждал.

Вскоре наступило утро. Проснувшись, Алекс обнаружил перед самым лицом самую яркую птицу из всех, что ему доводилось видеть. Это был петух со сверкающим синими, красными и золотыми перьями хвостом, и сейчас он наступал на чужака, хлопая крыльями и топорща гребень. Алексу едва удалось выбраться с сеновала, сохранив глаза в целости и сохранности.

Более двух лет спустя

8. Новая встреча

Пустынная проселочная дорога в Нью-Джерси

Февраль 1780 года

Испещренная колдобинами дорога промерзла, и это усугубляло без того медленное движение экипажа с деревянными колесами, в котором ехала Элиза.

Каждый раз, когда кучер пытался объехать яму, карета подпрыгивала, а девушка ударялась головой о низкую крышу, при этом капор все сильнее и сильнее съезжал на бок. Она затянула ленты, наверное, в двадцатый раз. После шести часов подобных развлечений Элиза уже не трудилась прятать выбившиеся пряди волос.

Вместо этого она отдернула тяжелую занавеску на окне и посмотрела на покрытые снегом поля, сияющие в лучах неяркого солнца поздней осени. Ее сиденье располагалось против хода движения, поэтому девушка могла видеть лишь те места, что уже проехала, а не те, в которые направлялась. Тут и там попадались фермы, окруженные сарайчиками, но их было немного и располагались они далеко друг от друга.

Морристаун, штат Нью-Джерси, ее место назначения, был городом с несколькими тысячами жителей, но до сих пор им не встретилось никаких признаков приближения к нему.

– Мисс Скайлер, пожалуйста! – воскликнула ее компаньонка, миссис Янсен, нервная женщина, которая, похоже, всегда была чем-то недовольна. – Вы выпустите все тепло!

«Если бы мне это удалось», – подумала Элиза. В экипаже было жарко, как в натопленной печи. Но еще хуже жары был запах.

За спиной у миссис Янсен лежал груз лампового масла и гравированной китовой кости, подарок генералу Вашингтону от мужа компаньонки, который занимался сбытом товаров китобойного промысла. Заключительным штрихом этой коллекции была бутылочка с любимыми духами женщины на основе китового жира – с приторным ароматом, который она просто обожала. Она втирала их в кожу, как другие женщины – душистое мыло.

Элиза сделала глубокий вдох и опустила занавеску. Если не выбраться отсюда в скором времени, можно насквозь пропахнуть рыбьим жиром. И она со вздохом повернулась к своей компаньонке.

– Сколько еще до Морристауна?

Миссис Янсен закатила глаза и недовольно хмыкнула. Затем сунула руку под меховую полость, укрывавшую ее колени, и сделала вид, что вытаскивает воображаемую карту, а затем разворачивает ее с нарочитой внимательностью.

– Посмотрим, посмотрим. Да, мы вот здесь, – заявила она, ткнув пальцем в воздух. – Отсюда ровно семнадцать миль и три фута.

И с этими словами миссис Янсен поджала губы и убрала свою воображаемую карту. Элиза замолкла. В поездке на юг ее должна была сопровождать мать, но миссис Скайлер слегла с сильнейшим кашлем, путешествовать с которым было бы верхом неблагоразумия. Девушка хотела ехать одна, но мать и слышать не желала о том, что девица ее возраста может отправиться в путь без сопровождения.

– На дорогах полно солдат, которые слишком долго были лишены облагораживающего женского влияния, – заявила она, лежа в постели, со всех сторон окруженная подушками и укутанная в одеяла.

– Но, мама, – настаивала Элиза, – я могу сама о себе позаботиться.

Миссис Скайлер непререкаемо махнула платком, положив конец дискуссии.