Она прижала ладонь ко рту, а на ее глаза навернулись слезы. Не совсем уверена, почему именно она плакала, возможно, потому, что ее родная дочь получила сильный хук справа и ей было элементарно жаль меня. Но в любом случае ей было из-за чего расстраиваться. Мой правый глаз, а вместе с ним и вся правая сторона лица опухла и посинела. Моя верхняя губа распухла в правом углу, будто мне неудачно вкололи ботокс. Да так переборщили, что моя губа от натуги треснула ровно пополам. Школьный врач обработала рану, отчего она стала выглядеть только еще более зверски.

Я прижала ледяной пакет к лицу, скорее уступая просьбам мамы, чем надеясь на лечебный эффект. Прошло уже два часа, и ситуацию было не спасти. Хотя, наверное, лучше, маме об этом не говорить.

– Давай не будем настолько пессимистичными, мама. Я, слава богу, не потеряла ни одного зуба, – пробормотала я.

– Не шути сейчас, пожалуйста. – Мама опустошила бокал с шардоне и снова наполнила его.

А кто шутит? Если бы она ударила меня на дюйм ниже, я бы сейчас сидела в стоматологическом кресле.

– Я не знаю, как скажу Камилле, – пробормотала мама, больше для себя, чем для меня.

– Скажешь ей что?

– Что ты не пойдешь, – ответила она нервно.

– Кто сказал, что я не пойду? – спросила я.

Честно говоря, на самом деле мне и в голову не пришло, что синяк под глазом и вероятное сотрясение мозга гарантировали мне свободы от нудных обязанностей дебютантки, пусть и на один вечер. Или я ее неверно поняла?

– Меган, ты не можешь пойти на эту вечеринку… – Она замолчала.

– Да? – продолжила я, заманивая маму в ловушку.

– Что ж… Вот в таком виде, если тебе угодно.

– Почему нет?

– Подумай, что люди скажут!

Типичная мама. Пока я переживала и радовалась из-за сущих глупостей, таких как целые зубы и жуткая гематома на пол-лица, мама сосредоточилась на более важных вопросах, например на моей внешности и на том, как эта история повлияет на ее положении в обществе.

– О, я пойду, – сказала я бодро, внезапно почувствовав прилив сил.

Я бросила упаковку с горохом в мусорное ведро, и она попала четко в цель, приземлившись с глухим стуком.

Я встала и налила себе бокал вина.

– Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь? – спросила мама дрожащим голосом.

– Никогда не чувствовала себя лучше, – безапелляционно заявила я и направилась наверх. – Кроме того, мы что, зря купили платье? – Я бросала вызов собственной матери, собираясь пойти на вечеринку Эбби, и я никогда не испытывала большего удовольствия.

Однако, когда я поднялась в свою комнату, мне пришлось вернуться в реальность. У меня пульсировал глаз, болела челюсть, горела губа, а в моем правом виске поселилась группа барабанщиков. Стеф, главный тренер, сразу же дала мне восемьсот миллиграммов тайленола, а затем, когда я пошла домой, один викодин на всякий пожарный случай. Я считала, что часы танцев и веселья не считаются «пожарным случаем», но я не знала, что будет дальше, поэтому выпила таблетку с шардоне. Алкоголь и обезболивающее: это должно немного оживить вечер.

Джулия сидела в большой ванной на втором этаже, уютно устроившись в глубоком кресле, и смотрела в зеркало. Темой вечеринки Эбби был «Золотой век Голливуда», и Марго, работая с сестрой, обратилась к образу молодой Грейс Келли. Простой, но одновременно драматический макияж идеально подчеркивал классические черты Джулии.

Марго выпутала из волос гигантский бигуди, и изящный локон упал на обнаженные плечи. Сестра энергично залачила его, пока он не засиял на солнце, будто струя густого меда, а затем взяла в руки и аккуратно уложила.

– Ты выглядишь фантастически, – сказала я Джулии.

– Как и ты, – ответила она, глядя на меня в зеркало.

– Да ну? – фыркнула я, и мы засмеялись.

– Готово, – сказала Марго Джулии, а затем повернулась ко мне.