Реардэн и Даннешильд достали ключи из кармана Пита и начали бесшумно и быстро открывать комнаты. Франциско продолжал:

— Кто-нибудь еще есть в здании?

— Нет.

— А заключенный?

— А… да, кажется, есть. Наверное, есть, иначе мы бы здесь не дежурили.

— Он еще здесь?

— Этого я не знаю. Нам не говорят.

— Доктор Феррис здесь?

— Нет. Уехал минут десять — пятнадцать назад.

— Дверь из лаборатории наверху выходит прямо на лестничную площадку?

— Да.

— Сколько там дверей?

— Три. На лестницу выходит средняя.

— Куда ведут остальные?

— Одна в маленькую лабораторию, другая в кабинет доктора Ферриса.

— Они соединены друг с другом?

— Да.

Франциско повернулся к своим спутникам, и вдруг охранник взмолился:

— Мистер, можно вопрос?

— Давай.

— Кто вы?

Торжественно, словно на официальном приеме, он представился:

— Франциско Доминго Карлос Андреас Себастьян Д’Анкония.

Охранник задохнулся от изумления. Франциско отвернулся от охранника к своим спутникам и начал шепотом совещаться с ними.

Через мгновение по лестнице быстро и бесшумно поднялся Реардэн.

У стен лаборатории располагалось множество клеток с крысами и морскими свинками; их туда перенесли охранники, игравшие сейчас в покер за длинным столом в центре помещения. Шестеро играли; двое с револьверами наизготовку стояли в противоположных углах, держа под прицелом входную дверь. Реардэна не застрелили сразу же, как только он вошел, лишь потому, что его лицо было всем знакомо. Его слишком хорошо знали и совсем не ждали здесь. Восемь человек воззрились на него, узнав и не веря собственным глазам.

Он стоял у двери, сунув руки в карманы с небрежным и уверенным видом хозяина.

— Кто здесь за старшего? — коротко спросил он тоном человека, желающего оставаться вежливым, но и не желающего терять время попусту.

— Вы же… не может быть… — запинаясь, начал длинный угрюмый человек за карточным столом.

— Я Хэнк Реардэн. Вы здесь старший?

— Да! Но откуда, черт возьми, вы взялись?

— Из Нью-Йорка.

— Что вы здесь делаете?

— Как видно, вас не предупредили?

— Разве меня нужно было… О чем? — В голосе начальника охраны ясно прозвучали обида, возмущение, подозрение, что его боссы не сочли нужным поставить его в известность и тем самым подорвали его авторитет. Начальник был высоким, худощавым человеком с резкими движениями, желтоватым болезненным лицом и бегающими глазами наркомана.

— О том, зачем я здесь.

— Вам… вам здесь нечего делать, — отрезал начальник охраны, боясь одновременно и того, что его обманывают, и того, что ему, возможно, не сообщили о каком-то важном решении. — Ведь вы предатель, дезертир и…

— Вижу, вы еще ничего не знаете, старина.

Семеро остальных охранников смотрели на Реардэна с суеверным трепетом и неуверенностью. Двое с револьверами наизготовку все еще автоматически, бездумно, как роботы, держали его на прицеле. Он, казалось, не замечал их.

— Ну и зачем же, как вы говорите, вы здесь? — буркнул начальник охраны.

— Вы должны передать мне заключенного.

— Если вы из главного управления, то должны знать, что нам не должно быть известно ни о каком заключенном и что никто не должен его видеть.

— Да, кроме меня.

Начальник охраны вскочил, рванулся к телефону и схватил трубку. Не успев поднести к уху, он тут же бросил ее: все поняли, что провода перерезаны и телефон молчит. Охранники запаниковали. Начальник охраны в смятении обернулся к Реардэну. В глазах его было обвинение. Он наткнулся на слегка пренебрежительный, укоряющий голос Реардэна:

— Так не охраняют, разве можно было до этого доводить? Отдайте лучше заключенного мне, пока с ним ничего не случилось, иначе я подам рапорт о вашей халатности и неподчинении приказу.