Начальник охраны тяжело опустился на стул, сгорбился над столом и поднял глаза на Реардэна. Его изможденное лицо стало похоже на мордочку одного из зверьков, что копошились в клетках.

— Кто этот заключенный? — спросил он.

— Дорогой мой, — сказал Реардэн, — если ваши непосредственные начальники не посчитали нужным сообщить это вам, я тем более не стану.

— Они и о вашем появлении здесь не посчитали нужным мне сообщить! — вскричал начальник охраны. Голос его звучал злобно и беспомощно, заражая беспомощностью и подчиненных. — Откуда мне знать, что вы от них? Телефон не работает, кто может подтвердить ваши слова? Откуда мне знать, что делать?

— Это ваши проблемы.

— Я вам не верю! — Крик сорвался на визг, слишком резкий и потому неубедительный. — Не верю, что правительство могло послать вас сюда с заданием. Вы ведь один из друзей Джона Галта, предателей, которые скрылись, которые…

— Ты ничего не слышал?

— О чем?

— Джон Галт договорился с правительством, и мы все вернулись.

— Слава Богу! — воскликнул самый молодой из охранников.

— Заткнись! Рылом не вышел о политике рассуждать! — рявкнул на него начальник охраны. Он снова повернулся к Реардэну: — Почему же об этом не сообщили по радио?

— А вы считаете, что вышли рылом указывать правительству, где и как объявлять о своей политике?

Наступило молчание. Слышно было, как зверюшки царапают прутья клетки.

— Полагаю, следует напомнить, — сказал Реардэн, — что вы здесь не для того, чтобы обсуждать приказы, а для того, чтобы их выполнять. Не для того, чтобы знать или понимать политические соображения ваших боссов, высказывать свои суждения, делать выбор или сомневаться.

— Но я не уверен, что должен подчиняться вам!

— Откажитесь — и ответите за последствия.

Сгорбившись над столом, начальник охраны медленно, раздумывая, перевел взгляд с лица Реардэна на охранников с револьверами, стоявших по углам. Почти неуловимым движением охранники прицелились. В комнате послышался нервный шорох. В одной из клеток визгливо пискнул зверек.

— Думаю, следует вас предупредить, — сказал Реардэн несколько жестче, — что я не один. Мои друзья ждут снаружи.

— Где?

— У этой двери.

— Сколько?

— Увидите — так или иначе.

— Эй, шеф, — раздался слабый, просящий голос одного из охранников, — не надо ссориться с этими людьми, они…

— Заткнись! — взревел начальник охраны, вскакивая и целясь в говорящего. — Эй, вы, а ну не трусить! — Он кричал, стараясь обмануть себя в том, что уже знал. Они струсили. Он был близок к панике, не желая признаваться самому себе, что его людей каким-то образом разоружили. — Нечего бояться! — Он кричал это самому себе, стараясь вернуть себе уверенность в той единственной сфере, где чувствовал себя уверенно — в сфере насилия. — Нечего и некого! Я вам покажу! — Он резко обернулся и трясущейся рукой выстрелил в Реардэна.

Кто-то заметил, что Реардэн покачнулся и схватился правой рукой за левое плечо. Остальные в эту секунду смотрели, как револьвер выскользнул из руки их начальника и со стуком упал на пол. Начальник вскрикнул, из его запястья сочилась струйка крови. Потом уже все увидели, что слева в дверном проеме стоит Франциско Д’Анкония, который все еще держит револьвер с глушителем, направленный на начальника охраны.

Все вскочили, схватившись за оружие, но не осмеливаясь стрелять, и упустили момент.

— На вашем месте я бы не стал, — сказал Франциско.

— Иисусе! — задохнулся один из охранников, с трудом пытаясь вспомнить имя. — Ведь это… это тот самый парень, который взорвал все медные шахты в мире!

— Верно, — отозвался Реардэн.

Охранники невольно попятились от Франциско и, обернувшись, увидели Реардэна, все еще стоявшего в проеме входной двери с револьвером в правой руке. На его плече расплывалось темное пятно.