– Милая Клара, – сказала Администратор. – А я всегда из-за Розы тревожилась. Ты не обеспокоена, нет? Ты не должна беспокоиться. Тебе непременно найдется дом, уж я об этом позабочусь.

– Нет, я не обеспокоена, Администратор, – ответила я и едва не сказала ей про Джози, но вовремя остановила себя, вспомнив наш разговор после того, как приходила девочка с торчащими волосами.

– Значит, с завтрашнего дня, – сказала Администратор. – Всего на шесть дней. И я назначаю тебе специальную цену. Не забывай, Клара, тебе опять поручено представлять наш магазин. Поэтому постарайся, пожалуйста.

Мое второе пребывание в витрине отличалось от первого, и не только тем, что со мной не было Розы. Улица была так же полна жизни, как раньше, но я почувствовала, что мне надо делать большее усилие, чтобы увиденное взволновало меня. Иногда такси замедляло ход, прохожий наклонялся поговорить с водителем, и я пыталась угадать, друзья они или враги. Еще я смотрела на маленькие фигуры людей, движущихся в окнах Здания РПО, и пыталась понять, какой в их перемещениях смысл, и представить, что человек делал перед тем, как появился в прямоугольнике окна, и что будет делать потом.

Самым важным, что я увидела, когда второй раз сидела в витрине, было случившееся с Попрошайкой и его собакой. Это было на четвертый день, когда после полудня сделалось так серо, что некоторые такси зажгли свои огоньки: я заметила, что Попрошайки нет на его обычном месте в пустом дверном проеме между РПО и Зданием С Пожарными Лестницами, откуда он всегда приветствовал проходящих. Поначалу я не придала этому значения, потому что Попрошайка часто отходил, иной раз надолго. Но потом посмотрела еще раз через улицу и поняла, что все-таки он тут, как и его собака; я потому их не сразу увидела, что они лежали на земле. Они притиснулись к пустому дверному проему, чтобы не мешать прохожим, поэтому с нашей стороны их можно было принять за мешки, которые иногда оставляют городские рабочие. Но теперь я стала присматриваться сквозь промежутки между пешеходами и увидела, что Попрошайка не шевелится, как и собака в его объятиях. Иной раз прохожий это замечал и приостанавливался, но потом шел дальше. В конце концов Солнце почти зашло за Здание РПО, а Попрошайка и собака лежали точно так же, как весь день, и стало ясно, что они умерли, хотя прохожие об этом не знали. Мне сделалось от этого печально, хотя хорошо все-таки было то, что они умерли вместе, прижимаясь друг к другу и стараясь оказать друг другу помощь. Мне хотелось, чтобы кто-нибудь обратил внимание и их забрали куда-нибудь в лучшее место, в более тихое, и я думала, не сказать ли Администратору. Но, когда настало время мне выходить из витрины на ночь, у нее был такой утомленный и серьезный вид, что я решила ничего не говорить.

На следующее утро решетка поднялась, и день оказался чудесным. Солнце изливало Свое питание на улицу и здания, и когда я посмотрела туда, где умерли Попрошайка и его собака, то увидела, что они вовсе не умерли, что особое Солнечное питание их спасло. На ноги Попрошайка еще не встал, но он улыбался сидя, спиной он прислонился к пустому дверному проему, одну ногу вытянул, другую согнул, чтобы рука могла покоиться на колене. А свободной рукой он ласкал шею собаки, которая тоже вернулась к жизни и смотрела из стороны в сторону на идущих людей. Они оба жадно вбирали в себя особое питание Солнца и делались сильней с каждой минутой, и я видела, что скоро – может быть, даже сегодня днем – Попрошайка снова будет на ногах и примется, как обычно, весело перебрасываться словами с прохожими, стоя в пустом дверном проеме.

Вскоре мои шесть дней подошли к концу, и Администратор сказала мне, что я оказала магазину огромную услугу. Пока я была в витрине, продолжила она, количество заходящих было выше среднего, и я была очень рада это услышать. Я поблагодарила ее за этот второй раз, она в ответ улыбнулась и сказала, что ждать мне, она уверена, теперь осталось недолго.

* * *