преподобный эверли томас

Личности, которых мы не видели никогда прежде, теперь дебютировали, и это было волнующе.

              роджер бевинс iii

Кто знал, что Эденстон – крохотный человек в желтой одежде с надетым наперекосяк париком? Кто знал, что Кравуэлл – жирафоподобная женщина в очках, с книжкой собственных юморесок в руке?

              ханс воллман

Заискивание, почтение, улыбки, звонкий смех, душевные приветствия – все это было в повестке дня.

              роджер бевинс iii

Люди толклись под высокой февральской луной, хваля одежды друг друга, делая то, что привыкли, – пинали башмаками землю, кидали камни, примеряли удар. Женщины держались за руки, запрокидывали головы, называли друг друга милая и дорогая, останавливались под деревьями, чтобы обменяться странными секретами, которые хранили долгие годы уединения.

              преподобный эверли томас

Люди были счастливы, вот как это называется; они возродили это понятие.

              ханс воллман

Это была мысль, та самая мысль, что кто-то…

              роджер бевинс iii

Из того другого места…

              ханс воллман

Что кто-то из другого места удостоит…

              роджер бевинс iii

Это было трогательно, вот что было необычно.

              преподобный эверли томас

Ничего необычного не было в том, что люди из предыдущего места тоже тут.

              ханс воллман

Ой, они приходили сюда довольно часто.

              преподобный эверли томас

С их сигарами, венками, слезами, траурными повязками, тяжелыми экипажами, черными лошадьми, бьющими копытами у ворот.

              роджер бевинс iii

Их слухи, их беспокойство, их шепот о том, что не имеет к нам никакого отношения.

              преподобный эверли томас

Их теплая плоть, парок дыхания, влажные глаза, неудобное нижнее белье.

              роджер бевинс iii

Их жуткие лопаты, брошенные кое-как под нашими деревьями.

              преподобный эверли томас

Но трогательно. Боже мой!

              ханс воллман

Не то чтобы они иногда не трогали нас.

              роджер бевинс iii

О, они тронут вас, не сомневайтесь. Затолкают вас в ваш хворь-ларь.

              ханс воллман

Оденут так, как они хотели. Зашьют и раскрасят как нужно.

              роджер бевинс iii

Но как только все это проделают, они больше вас уже не тронут никогда.

              ханс воллман

А Рейвенден.

              преподобный эверли томас

Рейвендена они снова тронули.

              роджер бевинс iii

Но такое вот трогание…

              ханс воллман

Никто не хочет, чтобы его так трогали.

              преподобный эверли томас

Крыша этого каменного дома протекала. Его хворь-ларь оказался поврежденным.

              роджер бевинс iii

Они вытащили его на свет божий, сняли крышку.

              преподобный эверли томас

Стояла осень, и листья падали на беднягу. Он из гордых. Банкир. Говорил, у него свой особняк на…

              ханс воллман

Они вытащили его из гроба и бросили – бух! – в новый. Потом спросили в шутку, не больно ли, а если больно, то не подаст ли он на них жалобу? Потом они долго, с удовольствием, курили, а бедняга Рейвенден (половина внутри, половина снаружи, голова под невероятным углом) все это время тихим голосом просил их, чтобы они были так любезны положить его более пристойно…

              преподобный эверли томас

Так вот трогание…

              роджер бевинс iii

Никто этого не хочет.

              ханс воллман

Но это… это другое.

              роджер бевинс iii

Промедлить, задержаться – вот что он шептал прямо в ухо? Боже мой! Боже мой!

              преподобный эверли томас