Враг моего сердца - Елена Счастная (2018)

Она взяла рубаху Ледена, что рядом с ней лежала, и швырнула ему на колени. А после просто встала и вышла, больше ничего не объяснив. А он словно стал пустым в один миг. Вот была она рядом, наполняла его жизнью, теплом — но закрылась за ней дверь — и снова по коже побежала знакомая прохлада.

Но княжна не обманула. Уже следующим утром прислала к нему челядинку Миру, которую Леден, посчитай, с возвращения из Радоги и не видел почти. Но обида, кажется, уже совсем пропала из глаз девки — поняла всё. Да только не позвала она в святилище здешнее, что в глубине детинца за стеной сада пряталось, а передала только пучки каких-то трав: Леден не все узнал, не знахарка ведь.

— Вот, — сказала с почтением, — княжна велела тебе в бане попариться сходить. Да в кипятке травки эти замочить.

Сама же Елица, видно, и приближаться к нему больше не хотела. И понимание этого резало изнутри хуже засевшей в ранах боли.

Как и велела она, сходил он вечером в баню: Брашко приказал растопить её пожарче, видно, чтобы всё, что можно скверное, вышло из тела его от живительного пара. Кинул в ушат с горячей водой травы, что Елица передала — и подышал вдоволь ароматным влажным воздухом. И не заметил даже поначалу, как отпустила его наконец даже самая слабая боль. Обратил внимание лишь когда в предбанник тесный вышел да оделся. Замер на миг, а после пошевелил осторожно рукой и пощупал бок — и верно ведь, прошло всё.

Захотелось тут же к княженке сходить, поблагодарить — самому, глядя в лицо её, а не передавая пустые слова через отрока. Он даже пошёл через сад к женскому терему, оправляясь на ходу, подпоясываясь, приглаживая влажные волосы. Гнало его в спину нетерпение, острое, не затуманенное хворью, что маяла его столько дней. Даже думать принялся о том, что княженка ему ответит: может, и позволит рядом остаться хоть ненадолго и поговорить с ней о чём-то неважном. Так, как было, когда невольно оказались они вместе в той пещере подле Радоги.

Но ещё издалека заслышал он тихие голоса. Подумал, что девушки гуляют, но вывернул на другую тропинку — и встал, словно в земле застрял по колено: неподалёку от него Елица шла через сад вместе с Чаяном. Они разговаривали о чём-то спокойно, братец держал руки за спиной, словно удерживался от того, чтобы коснуться княжны, хоть и хотелось ему, верно, очень сильно. Девушка вдруг приостановилась, зацепившись подолом за ветку малины, что росла вдоль тропинки, а Чаян, склонившись, быстро освободил ткань из хватки шипов, а выпрямившись, приобнял Елицу за талию.

Что дальше было, Леден смотреть не стал: развернулся и пошёл назад. Что ж, решение его наведаться в горницу княжны, было глупым. Хоть никогда раньше он опрометчивостью подобной не страдал. Он зашёл в свою хоромину и забрал оружие: раз уж боль отступила, так и размяться нынче будет нелишним. Давно он в полную силу уроков телу не давал: а там и спаться будет лучше.

И лишь дойдя до ристалища, Леден признался себе, что привела его сюда скорее злость невольная, чем необходимость. Но не метаться же теперь по двору туда-сюда. Здесь ещё заканчивали упражняться кмети и старшие отроки, но понемногу уж расходились. Гасло небо, бледнели на крышах навесов золотисто-красные отсветы вечерней зари. Становилось тихо. Кто-то предложил робко встать противником в поединке, но Леден отказался. Ему нужно было сейчас одиночество — наверное, больше всего.

Лишь тогда он очнулся, вынырнул из круговерти выпадов, ударов и отклонений от воображаемых клинков, когда вокруг совсем никого не стало, а небосклон наполнился зыбкой черничной синевой, что теперь уж до самой глубокой ночи не торопилась захватывать чертоги Богов.