– Ты могла бы все это прекратить, Джена, – говорю я, повысив голос, потому что потрясение у меня сменяется растущим гневом. – Ты должна была кому-нибудь сказать, что происходит.

– Не могла, – отвечает Джена, сгорбившись. – Во время одной встречи с Саймоном Джейк записал нас на телефон. Я пыталась переубедить Саймона, но Джейк отредактировал разговор так, что вышло, будто вся идея – моя. Он сказал, что передаст запись полиции и все повесит на меня, если я не буду помогать. – Она глубоко, прерывисто вздыхает. – Я должна была подложить тебе улики. Помнишь, как я пришла к тебе домой? Компьютер у меня тогда был с собой. Но я не смогла. После этого Джейк продолжал на меня давить, и я запаниковала. Просто вывалила все Нейту. – Она подавляет рыдание. – Это было просто, он ничего не запирает. Я позвонила и донесла на него, а не на тебя.

– Почему? – Я сама еле слышу свой голос, а руки у меня дрожат так, что шелестят бумаги. – Почему ты не придерживалась плана?

Джена снова качается взад-вперед.

– Потому что ты обошлась со мной по-человечески. В этой дурацкой школе сотни человек, и никто, кроме тебя, не спросил, тоскую ли я по Саймону. Да, я тоскую. И тогда, и сейчас. Я прекрасно понимаю, что он был уродом, но… он был моим единственным другом. – Она снова начинает рыдать, и ее плечи трясутся. – До тебя. Я знаю, что мы на самом деле не друзья, и ты меня, наверное, ненавидишь… но я не смогла подставить тебя.

Я не понимаю, как реагировать. Если я и дальше буду думать о Джейке, то не выдержу и сорвусь. Мой разум цепляется за единственный кусочек этой головоломки, который кажется бессмысленным.

– А что было с записью о Купере? – спрашиваю я. – Почему Саймон написал правду, а потом заменил ее ложью?

– Это Джейк, – отвечает Джена, смахивая слезы. – Он заставил Саймона. Сказал, что оказывает Куперу услугу, но… я не знаю. Думаю, скорее всего, он не хотел, чтобы все узнали, что его лучший друг – гей. И он очень завидовал тому вниманию, которым пользовался Купер из-за бейсбола.

Голова у меня идет кругом. Надо бы задать еще вопросы, но я нахожу только один:

– И что теперь? Ты… в смысле, не можешь же ты допустить, чтобы Нейта осудили. Ты же должна кому-то сказать? Просто должна.

Джена проводит рукой по лицу.

– Знаю. Мне это всю неделю дышать не дает. Но дело в том, что у меня есть только эта распечатка. У Джейка есть видео на жестком диске Саймона и все резервные файлы, из которых видно, что он планировал все несколько месяцев.

Я вытягиваю манифест Саймона перед собой как щит.

– Этого вполне достаточно. Этого и твоего слова – более чем.

– А что будет со мной? – сдавленно шепчет она. – Я же вроде как сообщник и подстрекатель? И еще – препятствую правосудию. То есть это я могу попасть в тюрьму. А у Джейка та запись, которой он меня шантажирует. Он уже и так зол на меня. Я его так боюсь, что в школу не хожу. А он постоянно приезжает и…

Звенит дверной звонок, и Джена замирает, а на мой телефон приходит сообщение.

– Эдди, это он! Он приезжает, только когда машины родителей нет у дома.

На моем телефоне высвечивается сообщение от Купера:

Приехал Джейк. Что у вас там?

Я хватаю Джену за локоть.

– Слушай! Давай сделаем то же самое, что и он. Поговори с ним об этом, и мы запишем. У тебя телефон с собой?

Джена вынимает телефон из кармана, а в дверь снова звонят.

– Не получится. Он всегда заставляет меня отдать ему телефон перед началом разговора.

– Ладно, запишем на мой. – Я заглядываю в темную столовую напротив входа. – Спрячусь там, а ты с ним говори.

– Ой, я не смогу, – шепчет она, ее руки дрожат.