Прошу прощения за дурашливый тон, но правда заключается в том, что мы чувствовали себя отчаянно счастливыми. И свободными. Теперь, когда напряжение наконец-то нас отпустило, мы вдруг как-то слегка поглупели. Понимаю, что речь идет о вещах довольно невеселых. Бен Рифкин все же погиб, пусть и не от руки Джейкоба. Да и самого Джейкоба спасло лишь крайне своевременно случившееся второе убийство, организованное, так сказать, богом из тюрьмы, – этот секрет знал я один. И разумеется, несмотря на то что обвинение с нашей семьи было снято, в глазах общественности мы все равно оставались виноватыми в чем-то нехорошем и потому не имели никакого права быть счастливыми. Мы крайне серьезно отнеслись к строгому наказу Джонатана никогда не смеяться и не улыбаться на публике, чтобы никто, упаси бог, не подумал, что мы недостаточно серьезно относимся к ситуации, и, упаси бог, не решил, что мы не раздавлены. Теперь же мы наконец выдохнули и, измотанные, чувствовали себя пьяными даже тогда, когда вовсе ничего не пили.

Первые несколько дней по утрам мы отправлялись на пляж, а послеполуденное время проводили у одного из многочисленных бассейнов. Каждый вечер в отеле устраивали какое-нибудь развлекательное мероприятие. Это могло быть музыкальное шоу, или караоке, или конкурс талантов для гостей. Каков бы ни был формат, ведущие считали своим непременным долгом заставить веселиться до упаду всех до единого, чтобы никто не остался неохваченным. Они нараспев взывали к нам со сцены со своим ямайским выговором:

– А теперь все дружно па-то-па-ем и па-хло-па-ем!

И все собравшиеся с максимальным воодушевлением топали, хлопали и свистели. А после непременно были танцы. Тут уж без ударной дозы пунша было совсем никак не обойтись.

Мы ели как на убой. Шведский стол тут был за завтраком, за обедом и за ужином, и вся семья отъедалась за месяцы недоедания. Мы с Лори спускали наши песчаные доллары на пиво и пинаколаду. Даже Джейкоб впервые в жизни попробовал пиво.

– Неплохо, – провозгласил он с видом знатока, но до конца так и не допил.

Сын большую часть времени проводил со своей новой подружкой, которую – только не падайте – звали Хоуп, «надежда». Против нашего общества он тоже ничего не имел, но чем дальше, тем больше эти двое пропадали где-то вдвоем. Впоследствии мы обнаружили, что Джейк назвал ей выдуманную фамилию. Джейкоб Гольд, так он представился, позаимствовав девичью фамилию Лори. Потому-то Хоуп и не догадывалась о его уголовном прошлом. В то время мы даже не подозревали об этой маленькой хитрости нашего сына, так что нам оставалось лишь задаваться вопросом, почему эта девочка с ним кокетничает. Неужели она настолько увлеклась им, что ей даже не пришло в голову поискать его в «Гугле»? Стоило ей набрать «Джейкоб Барбер», как поисковик выдал бы ей примерно три сотни результатов (с тех пор их количество выросло еще больше). А может, она все знала и хотела таким причудливым способом пощекотать себе нервы, встречаясь с опасным парией? Джейкоб утверждал, что Хоуп не в курсе, а задать вопрос ей напрямую мы не осмеливались, опасаясь испортить первую хорошую вещь, которая случилась с сыном за очень долгое время. К тому же поначалу мы практически ее и не видели. Они с Джейком предпочитали общество друг друга. Даже если мы оказывались у одного и того же бассейна, они подходили к нам поздороваться, а потом устраивались где-нибудь поодаль. Однажды мы заметили, что они украдкой держатся за руки, растянувшись на соседних лежаках.