- Солнце, дядя Максим прав, - севшим почти до шепота голосом откликается Майя. - Я что-то себя неважно чувствую. Мне нужно немного передохнуть.

Майя закрывает глаза и расслабляется. Со стороны это выглядит так, словно у нее отключилась связь с реальностью. В этот момент мне почему-то страшно за нее.

- Мам?! - словно почувствовав мою тревогу, Маруся льнет к девушке.

- Все хорошо, - еле разлепив губы, выдыхает Майя, и у меня тут же отлегло.

- Мань, - окликаю принцессу и зову ее к себе. Малышка соскальзывает с кровати, ее глаза блестят от навернувшихся слез. - Так, ну-ка, прекращай хныкать. - Заключаю ее личико в ладони и провожу большими пальцами по длиннющим ресницам, стирая влагу. - Давай дадим маме немного времени, чтобы она пришла в себя. А вот когда она поправится, ни секундочки не дашь ей отдыха. Как тебе такой вариант?

Малышка бросает взгляд на кровать, где, притихнув, лежит Майя, возвращает его ко мне.

- Мама не умрет? - полушепотом задает вопрос, от которого по спине мороз прокатывается и волосы на затылке дыбом становятся.

- Конечно нет, глупышка. Как она тебя одну может оставить? - хмыкаю.

- А вдруг она подумает, что у меня есть ты, и умрет, - шмыгает носом.

- Я все слышу, - раздается тихий голос Майи. - Я не умру, Маруся. Даже не думай об этом.

- Что будешь теперь делать? - спрашиваю у девушки, вытянув перед собой ноги.

Майя же, сцепив руки в замок и заложив их между коленей, смотрит на резвящуюся на детской площадке Марусю.

- Пока не знаю, - сдержанно отвечает, пожимает плечами.

- Уезжать не передумала? - Я подсаживаюсь к Майе ближе, а она делает вид, что не замечает.

- Нет, - качает головой. - Здесь мне делать нечего.

Сегодня наступил тот день, когда Майю выписывают из больницы. Четыре месяца, проведенные в закрытых стенах клиники, сильно отразились на девушке. Про бледность кожи я уже и не говорю, скорее про ее психику. Девушка, после того как пришла в себя, окончательно превратилась в ледышку. Закрылась от меня, не подпуская ни на шаг. А я внутренне чувствовал, что если буду настаивать, то сделаю только хуже.

Первое, о чем забеспокоилась Майя, когда окончательно пришла в себя, так это то, насколько комфортно Маруси живется у меня.

Помню, как вспылил в тот момент, когда она заикнулась о том, чтобы найти для девочки няню.

Майя не стала на этом заострять внимание. Да и смысла не было. Маруся - моя дочь, и я имел полное право забрать ее в тот момент, ведь ближе меня у Маруси нет никого. Да и, если бы кто-то не разрешил, не отдал дочь никому.

Конечно, я по глазам Майи видел, что она не в восторге, но деваться ей было некуда. И по молчаливому обоюдному согласию мы приняли единственно правильное решение: пока Майя находится в клинике, Маруся остается жить у меня

За эти месяцы я так привык к дочери, практически сросся с мыслью о том, что я отец. Успел прочувствовать свой статус по полной...

И вот сейчас, сидя на лавке перед детской площадкой, даже представить не могу, как это прийти домой и не услышать: "Дядя Максим, ужинать будешь?"

Детский голос, звучащий по взрослому серьезно.

Маруся, словно услышав мои мысли, отвлекается от игры с другими детьми, поднимает взгляд на меня и улыбается так искренне, так завораживающе, что душу выворачивает наизнанку от того, что могу потерять ее.

- Макс, - врывается в мысли голос Майи, и я, ответив Марусе на улыбку, поворачиваюсь к девушке.

- Что? - голос отчего-то хриплый, не мой.

- Я пока не хочу, чтобы Маруся знала, что ты ее отец. - Слова девушки оказываются хоть и ожидаемы, но неожиданными для меня.

Сердце, дернувшись, пропускает удар, замирает.

- Почему? - выдыхаю.

- Хм, потому что ей и так очень тяжело уехать от тебя, Максим. Она слишком привыкла, - отвечает Майя бесцветным голосом, таким же, как ее кожа.