Тамсин подтвердила его слова, а Алистер с Гербертом единодушно наложили вето на любую активность, кроме… учебы.

— Занимайся, экзамены никто не отменял, — по-отечески «ласково» предупредил заскочивший проведать меня Лоттер.

Я не возражала. Дар терять не хотелось, как-то я с ним уже сжилась за эти месяцы, что ли. Перед наставниками опозориться — тоже. Поэтому большую часть дня я спала или сидела в кресле у окна, обложившись учебниками — читала, обменивалась вестниками с Нилой и Мисти, выясняя, как у них дела и рассказывая о своих. А еще ждала.

В первую очередь, Алистера, конечно. Ну, и Брыга.

Ушастый забегал не реже раза в день, чаще два — утром и ближе к вечеру. Деловито взбирался на кровать, свивал себе гнездо из одеяла и подушек, а затем выкладывал последние новости.

При некоторых событиях он присутствовал лично. О других расспрашивал Герберта с Гхарешем или просто бессовестно подслушивал в своей излюбленной манере — из ближайшего шкафа. Подозреваю, Лоттер с Вэйденом прекрасно об этом знали, но закрывали глаза на маленькие слабости духа и позволяли ему «приобщаться» дальше. Впрочем, уверена, действительно секретные вопросы они все-таки обсуждали наедине, под пологом молчания.

Алистер сутки напролет проводил в своем департаменте, лично участвуя почти во всех допросах. Но раз в день обязательно выбирал время, чтобы навестить меня, пообедать вместе или поужинать. Приходил чаще всего уже затемно — уставший, измотанный, прижимал к себе, целовал порывисто и жадно, до тех пор, пока у меня голова не начинала кружиться от его напора, а ноги сами собой не подкашивались. Потом улыбался, спрашивал:

— Ну, что, тебе твой ушастый все уже сообщил, или остались вопросы?

Вопросы, разумеется, оставались. И за ужином Ал терпеливо отвечал на них, дополняя рассказ Брыга. Впрочем, беседовали мы недолго, чаще всего и доесть-то до конца не удавалось. Прилетал вестник или прибывал курьер со срочным донесением, и муж, окинув меня тоскливым, голодным взглядом, исчезал.

Я не возмущалась, не капризничала и не протестовала, понимала: так надо. У нас впереди много счастливых дней и ночей друг с другом, а пока на первом месте — расследование, безопасность государства и короля. Тем более, что масштаб раскрытого заговора впечатлял.

Да, это действительно оказался заговор, хорошо организованный, разветвленный, охватывающий несколько стран и корнями уходящий в прошлое. В тот день, когда один любознательный храмовый служка обнаружил в старом заброшенном хранилище тайник, нашел в нем загадочный артефакт, и потом — случайно или намеренно, за давностью лет теперь не поймешь — призвал Гхирха.

Чем владыка хаоса прельстил служителя Солнцеликого, история умалчивает, но, думаю, тем же, чем всех в подобных случаях — безграничной, неподконтрольной никому властью. Так или иначе, они договорились, и юный жрец, выполняя волю нового покровителя, первым делом с помощью того же артефакта запечатал небесные чертоги, в которых остались Солнцеликий и Гинна. Наверное, если бы Ирата осталась на Сеоте, этого бы не случилось. Но она к тому времени ушла, боги не смогли объединиться в единое целое, дать достойный отпор и попали в ловушку.

Сила темного амулета, да самого Гхирха на этом иссякла. Чтобы опять призвать в мир повелителя хаоса нужен был новый артефакт, наполненный силой всех трех светлых богов. Его созданием жрец и занялся. Сначала сам, потом с помощью верных последователей. Бывший светлый жрец превратился в тайного, фанатичного адепта Гхирха и вырастил себе достойную смену. Некоторые из его учеников стали верховными жрецами не только Солнцеликого, но и Гинны, и зараза расползлась по всему миру.