– Княже. Ты сам говоришь, что к нам люди приходят и город растёт. Так? Так. А сколько у нас травниц и знахарок? Мы с сестрой уже не справляемся, и наша лечебница, как её боярин называет, забита так, что люди в проходе лежат. Вон, Горивой твой подтвердить может – места не хватает. А если бы серьёзное нападение случилось? Куда бы всех раненых дели? Надо нам, княже, новый дом под это дело поставить, и много больше этого. Да знахарок поискать. И ещё. Туалетов людям не хватает. Смотрю, в городе начали по углам по малому ходить. Так и до заразы недалеко. Надо туалеты ставить и закон принять, запрещающий на улицах любую нужду справлять. Опять же колодцы рядом – воду как пить будем?

– Вот! Молодец! Думай и предлагай, где будем новую, как ты говоришь там, лечебницу, ставить. Да где знахарок взять. И о туалетах тоже не забывай. В конце седмицы все соберётесь у меня – будем решать дальше. Пока боярина Владимира нет – сами учитесь думать и делать. Вопросы есть? Нет? Ступайте все.

Дождавшись, пока зала опустеет, спросил молчаливо просидевшего в углу Горивоя:

– О чём задумался?

– Думаю, надо новые законы людям дать. Прав ты, княже – растёт наш город. Приходят отовсюду люди и живут так, как у себя на родине привыкли. А нам надо, чтобы все жили по-нашему. Чтобы знали, что от нас ждать можно, и что от каждого требуется нам. Что можно делать, а что нельзя. Напомнить всем, что жить надо по прави и покону. Жрецов ещё надо на совещание позвать. Школа уже мала. Детишек много стало – мест не хватает. Подумать тут хорошо надо…

– Вот и подумай! А то всё я да Владимир – никому больше дела нет! – Рассмеялся довольный Трувор. – Весея, ты своего князя кормить собираешься? Или нам голодными уходить? Ох, попадёт тебе от боярина…

– Всё готово, княже, мешать не хотела. – Высунулась перепуганная повариха.

– Давай корми скорее, пока мы с князем тебя не съели, – пугнул убежавшую повариху Горивой.

Новогород. Рюриково городище

В полном молчании добрался Рюрик до детинца. Проехал в ворота и, спрыгнув с коня, взлетел на резное крыльцо к встречающей жене. Тяжело было Ефанде – скоро уже рожать, а тут муж на войну уехал, все нервы истрепал. А бояре вокруг, как змеи – по углам шипят. Если бы не отец, заткнувший рты недоброжелателям, давно сбежала бы к батюшке в отчий терем. Там спокойно и тихо. Ничего, любимый вернулся невредимый, а что там плохое говорят – пускай. Собака лает – ветер носит. Подхватил на руки Рюрик свою жену, прижал к широкой груди, услышала Ефанда, как забухало горячее мужнино сердце, и ушли все тревоги и заботы. Всегда бы так…

Прошёл князь через сени в зал, поставил аккуратно жену на твёрдые половицы. Оглядел собравшихся – непроницаемое лицо Вольга, хмурое, как всегда, своего деда, Гостомысла. Смотрел преданно возвратившийся из южного похода верный Добронег.

Обнялись воины, похлопывая друг друга по широким спинам, пропустив вперёд князя, прошли в трапезную комнату. Расселись за столом, помолчали. Покряхтев, огляделся самый старший и мудрый, старый новгородский князь:

– Вовремя ты вернулся, внук. Уж не знаю, к худу ли или к добру случилось поражение под Псковом, но брат твой двоюродный, Вадим, большую смуту затеял. Раньше всех прознал про неудачный поход и начал народ мутить. Бояр и купцов под себя переманил, сам княжить захотел. Всем, кто его будет поддерживать, обещал и города, и боярство, и богатство разное. Да и сильно недовольны будут новгородцы бесславным поражением. Ополчение вернулось уставшее и злое. Как бы беды скорой не было. Делать что-то надо. И быстро.

– Со мной четыре сотни варягов вернулось из похода. Потрепали мы хазаров, да добычу взяли добрую. Можешь на нас рассчитывать, князь, – пробасил Добронег.

– Аскольд с Диром за лесом стоят. Ждут твоей команды. Как почуяли мы заварушку в Новогороде, так и убрали обоих из городища. Никто и не знает, что они тут. А с ними – ещё пять сотен копий, – добавил Вольг.