— Ты бы зашел ко мне на днях, — сказал мне мастер Сагда в перерыве между боями. — Научу новому.

Многому он меня не научит — всего-то плюс три уровня к Безоружному бою с нашей последней тренировки, но я все равно пообещал заглянуть.

А за день до моего выхода в большой мир в Тристаде случился прорыв Чумного мора.

***

В свой последний вечер в песочнице я совершил короткий забег по всем памятным местам. Начал с городского совета, куда заглянул с гостинцами — коробкой горячих булочек, банкой клубничного джема и свертком сладостей. Подарил их писарю Карлсону.

С первым советником Уайтекером мы общались недолго, так как он спешил к госпоже Гройсман. Как выяснилось, бывшая супруга советника миссис Уайтекер прознала про похождения мужа и, собрав вещи и детей, увезла их к родителям в Звенящие рощи, небольшой городок на границе с эльфийскими владениями. «Подлец! — сказала она на прощание бывшему мужу. — Знай же, что я тебя никогда не любила! А еще у тебя маленькие перспективы!»

Про перспективы мистер Уайтекер не согласился, считая, что они у него огромные. Видимо, он убедил в этом и госпожу Гройсман, так как она согласилась выйти за него замуж, и их быстренько обвенчали в храме Нергала Лучезарного.

Уайтекер в ответ на мои сожаления широко улыбнулся:

— Послушай меня, парень. Жизнь убедила меня в том, что все перемены к лучшему. Я только сейчас осознал, как несчастлив был рядом с Клариссой. Никогда бы этого не понял, если бы не получил возможности сравнить.

Из городского совета я уходил в глубоких раздумьях. Чем-то его слова задели меня.

Потом наведался к Бу, он же мастер Сагда, но тот отказался прощаться и порадовал, сказав, что Тристад у него уже сидит в печенках, и он собирается в Лахарийскую пустыню, где находится бренная оболочка великого гранд-мастера Оямы.

— Вести оттуда доходят не быстро, но послушники рассказывали, что великий мастер поднял одну бровь. Возможно, он закончил созерцание и готовится к выходу из астрала, — с надеждой сказал он.

Мы договорились не терять связи и встретиться. Кто знает, может Сагда познакомит меня с великим гранд-мастером Оямой.

Охотник Конрад, обучавший меня стрельбе из лука, просто обнял меня, рассказав, где находится его учитель в Даранте. Сказал, что я его самый лучший ученик, и если продолжу в том же духе, на Играх могу претендовать на высокие места. Игры — это нечто вроде Олимпийских игр. В них принимают участие все фракции, а потому к ним огромнейший интерес по всему миру. Обоим мирам.

Потом я заглянул к шеф-повару Арно, и мы с ним тепло распрощались. Еще теплее вышло прощание с Ташотом. Он торжественно, под гром аплодисментов, вывесил наши портреты на стену.

Не знаю, кто рисовал, но вышло почти похоже, разве что с небольшими творческими корректировками: Бомбовозу художник увеличил нижнюю челюсть вдвое, Краулеру сделал пылающие глаза, Инфекту — плутоватый взгляд и орлиный нос. С моего портрета, презрительно оттопырив губу, надменно смотрел Скиф. Впечатление было такое, что он вот-вот не выдержит и плюнет тебе в лицо. Больше всего повезло Тиссе. Ей художник просто раза в два увеличил грудь, заголив ее сверх меры. Так Тисса стала еще популярнее.

Вместе с ней и Инфектом мы прошвырнулись по местам моей боевой славы. Прошлись по Мраколесью, посетили остров, где я встретил Бегемота, в Болотине, отуда в Олтонские каменоломни, в которых я не увидел никого из знакомых. Пока ждали отката, пробежались по «Злу из глубин» ради фана и ностальгии. Зачистили втроем без всякого проклятия нежити и чумного урона. Изи катка.

Все неграждане из Спящих добрались до Даранта и встретились там с Краулером. Тот телепортировал их партиями на Кхаринзу. Они достроили клановый форт, поставили там точку респауна и спокойно добывали ресы. Штрафов от смерти, кроме временного падения характеристик, они не получали, а потому спокойно умирали от когтей, лап и зубов Монтозавра. Ну... как спокойно.