Я не сразу нахожусь с ответом и от неожиданности быстро смаргиваю. То, что на секунду промелькнуло в его лице… Это выражение я ни с чем не спутаю. На долю секунды я видела присыпанный вызовом страх.

— Нет, я не собираюсь, — говорю я уже мягче. Мне и впрямь нужно немного остыть и перестать выставлять штыки без очевидной на то причины. — Но я понятия не имею, как ты отнесёшься к появлению ребенка, потому что мы никогда этого не обсуждали. Когда двое занимаются сексом, всегда остаётся вероятность зачатия. Это и моя ответственность тоже, поэтому я считаю нужным сказать, что в случае твоего отказа возьму обязанности по воспитанию на себя.

— Ты никуда не уйдёшь хотя бы потому, что этот ребенок не родится, — выстреливает резко и катастрофически чётко. — Слышишь меня, Мирра? Он нам не нужен.

Я словно с разбегу влетела в огромную глыбу льда. Грудную клетку режет и саднит, кожу пронзает миллион холодных игл. Сейчас передо мной другой Савва. Савва, который меня не чувствует. Расчётливый социопат, принимающий во внимание лишь свой личный сценарий.

— Мы оба знаем, что он не нужен «не нам», а тебе, — с трудом выговариваю я, обнимая себя руками. — Свободная воля, помнишь? Что бы ты себе ни думал, я сама принимаю решения.

Несколько секунд он сверлит меня глазами, затем запускает руку в волосы и начинает расхаживать от стены к стене.

— Ты так уверена, что сможешь стать хорошей матерью? Уверена, что не возненавидишь своего ребенка за то, что он отнимает у тебя привычную жизнь? Вдруг он родится не того пола, не такой красивый и не настолько умный, как тебе представлялось? Уверена, что всё это будет того стоить?

Он выплёвывает эти слова с пренебрежением, но я вижу и чувствую другое. Он боится, боится.

— Савва, я не твоя мать… Я смогу дать этому ребенку всё, что будет нужно. У нас ещё есть время понять и проникнуться. Ты ведь чувствуешь меня… Что ты сейчас перед собой видишь?

Он резко останавливается, и его красивые губы гневно кривятся.

— Не нужно. Я говорил, что ты для меня особенный человек. Особенный — он всегда один. Их не бывает двое или несколько. В твоей крови могу быть только я. Ты ведь знаешь меня, Мирра. Никто не влезет между нами.

— Даже собственный ребенок? Мой и твой?

— Он нам не нужен. Половине людей на планете не нужны их дети, но они упрямо размножаются, потому что так им сказали. Я не планирую делить тебя ни с кем.

— Савва, ты это другое. Появление новой жизни не отберёт меня у тебя.

Снисходительная усмешка и ямочки.

— Ты просто не знаешь, о чём говоришь.

— Почувствуй меня и поймёшь, что я говорю искренне, — от напряжения и скачущих эмоций, мой голос звучит умоляюще, ведь возможно, это самый важный наш разговор. — Ты меня видишь?

— Я вижу, что ты себя обманываешь.

Я раздражённо мотаю головой. Нет, нет. Он закрывается от меня вместо того, чтобы слышать.

— Ты не можешь знать. Твоё детство — это сама огромная несправедливость, какая только могла произойти. Мне жаль. Я ненавижу твоего отца и презираю твою мать, но эти двое просто душевнобольные. Мы с тобой не такие. Ты не такой. Я видела, как ты общаешься у себя на работе. Ты умеешь быть социальным. Однажды ради меня ты смог переступить через себя.

— Всего однажды, и напомню, что спустя неделю я всё равно перевёз твои вещи, — холодно замечает Савва.

Я проглатываю и это.

— Значит, тебе многому предстоит научиться. И мне совершенно всё равно, как будет выглядеть наш возможный ребенок и каким IQ он будет обладать. Я верю, что справлюсь. И в тебя тоже верю, несмотря на твой диагноз. Ты ведь такой умный. Самый умный из тех, кого я знаю. Просто дай себе время…

— Не пытайся клеить на меня радужные фильтры, Мирра. Ты забываешь о том, что я тебе говорил. Я всегда делаю только то, чего хочу сам. Ребенку нет места в нашей жизни.