– Думаю, Майя пойдет спать раньше всех остальных, так как Этни может занять ванную на час, – вставила я в веселый разговор, и все тут же, как по команде, уставились на бледную и измученную Майю. Только одна пара глаз, зеленых и бесноватых, смотрела на меня, и, к своему ужасу, я поняла, что краснею. Волна злости тут же заставила меня вскочить на ноги и помочь встать Майе. Хорошо, что я это сделала, от усталости она начала хромать и почти не ступала на ногу, что еще недавно была в гипсе. Мы похромали вдвоем в тишине, так как нам двоим было тяжело. Мой вес едва ли превышал ее, потому я не могла полностью взять на себя вес Майи. Нам помогло то, что в скалолазании я научилась распределять нагрузку на все тело.

Когда мы дошли до ее комнаты, на глаза девочки навернулись слезы. Я не ошибалась думая об ее усталости – это, скорее, было измождение, причем не только физическое. Родители были в эйфории, понятной мне, но в этом был и эгоизм, ведь они о многом забыли. А ребенку нужен был отдых.

– Пошли в ванную, тебе нужно полежать в теплой воде и выпить обезболивающее. – Я настойчиво затолкала ее в комнату, хотя и толкать-то было нечего. – Тебе помочь?

Застеснявшись, Майя все же кивнула. Пока она снимала одежду, сидя на стульчике, я принялась наливать воду, взяла морскую соль, которая должна будет снять немного ее боль и напряжение. Когда-то, катаясь на лыжах, я тоже сломала ногу, потому представляла, что она ощущает, и тем более знала, что делать.

Когда Майя устроилась в ванной, я сбегала вниз и, захватив свое обезболивающее, сделала ей чай с медом, чтобы лучше спалось на новом месте.

Когда я вернулась в ее комнату, под дверью сидел Ирвинг. Еще одна жертва усталости. Пока он не услышал, что я иду, его голова была опущена между коленями, словно он уже спал или собирался заснуть. Но как только он обратил внимание на мое появление, голова резко взлетела вверх.

– Ты была у нее? – грубо спросил он меня, стоило ему понять, что я стою рядом. Мягкий ковер приглушил мои шаги, потому мне удалось застать его врасплох, и, честно говоря, я почти чувствовала себя из-за этого виноватой.

– Она в ванной, от теплой воды ей станет лучше. А на ночь дам обезболивающее и чай с медом. Лекарство ей не повредит – его выписали мне, – терпеливо объяснила я, понимая его волнение за сестру. Бывало, что Этни меня раздражала, но мне казалось, что, случись с ней что-то подобное, я бы переживала ужасно. Даже не представляю, что было бы, если б с моими родителями случилось то же, что и с его. Смерть родных – это самое страшное, и Ирвинг держался вполне хорошо. Но я лишь теперь подумала обо всей непомерности его горя. Может, пока что не стоит судить его?

Ирвинг кивнул, и потому я прошла в комнату. Там я помогла Майе вылезти из воды, и очень кстати, так как она почти засыпала. Маленькая головка так же клонилась к коленям, как перед этим – у ее брата в коридоре. Этот жест был у них очень схож.

Мама попыталась сделать так, чтобы комната Майи напоминала замок принцессы. Она так старалась обставить комнату с любовью… что мне даже стало стыдно. Как это было неправильно – радоваться их появлению здесь.

Теплая, персикового цвета кровать манила к себе, и Майя с сонной радостью туда легла. Она в отличие от привередливой Этни быстро выпила лекарства и чай. Мне пришлось буквально несколько минут посидеть возле нее, пока она заснет. И это ощущение показалось мне таким знакомым, словно я вот так сидела возле ее кровати каждый вечер.

Стоило войти в комнату Ирвингу – и я встала, чтобы уйти. Крепкая рука перехватила меня, как раз когда я проходила мимо. Злость, вот что я почувствовала при этом, но почему-то не стала резко вырывать руку, желая понять, что ему надо.

– Спасибо, – тихо сказал он, и при этом в его голосе звучало «но».

Мне хватило мига, чтобы выяснить, в чем дело. Это не было примирением.