След лисицы на камнях - Елена Михалкова (2018)

– Вытащите тело ночью, – проникновенно сказал Илюшин. – Заранее выкопайте могилу в лесу. Заверните в полиэтилен, отвезите туда на машине и забросайте землей. А потом живите дальше! Хоть отмаливайте грехи, хоть заглаживайте благотворительностью! Зачем вам обязательно нужно пострадать и публично покаяться? Это что, национальная русская черта? Или вам так опостылела Камышовка, что в тюрьме будет лучше? Так и скажите честно; это я пойму. Мне самому тут у вас не особо…

Татьяна положила ладонь ему на рукав, и Макар осекся.

Они смотрели на него, все четверо: Нина Ивановна, Маркелова, ухмыляющийся Иван и Красильщиков с понимающими собачьими глазами, и лица у них были такие, будто они знают что-то, чего не знает он.

– Ничего, ничего… – сказала Худякова, словно успокаивая его. – Дай бог, жизнь будет…

– У кого? – тихо спросил Макар. – Опомнитесь! Не будет у вас никакой жизни! Иван, ты-то хоть не сходи с ума! Вещи собери – и уезжай! Ты же знаешь, никто из нас тебя не выдаст.

Иван снисходительно улыбнулся ему, и вновь из обтрепавшейся оболочки выглянул молодой парень с веселыми глазами.

– Сам беги, марафонец хренов. А твой Серега дело говорит!

– Убью Бабкина, – пробормотал Илюшин.

В следующую секунду ударил выстрел.

Все вздрогнули. Короткую ошеломленную тишину прорезал женский крик.

Никогда прежде Красильщиков не видел, чтобы человек так стремительно бледнел. Илюшин встал; лицо его было совершенно белым. Он сделал два нетвердых шага, хрипло сказал: «Серега…» – и кинулся наружу.

Когда Нина Иванова, Татьяна, Худяков и Красильщиков, запыхавшись, прибежали к дороге, там уже собралась небольшая толпа. Люди расступились, и стало видно, что возле лежащего ничком тела на коленях стоит Илюшин.

Худякова перекрестилась.

– Господи! – пробормотала она. – Господи, не допусти…

– Я иду, вдруг как бахнет, а он упал, – плаксиво говорила женщина. – Шел и упал, даже не крикнул. Что ж это творится… Кто его так?

– Искать будут…

– А точно мертвый?

– Точно, точно. Уже проверили. Вон этот, белобрысый. Пульса, говорит, нету.

– За что же его так, ох, за что же…

– Видать, было за что.

– Стрелял-то кто, бабоньки?

– Кто ж тебе скажет! Не знаем…

– Вон оттуда стреляли, – сказал громкий басовитый голос. Услышав его, Нина Ивановна перекрестилась снова. – Из маркеловского дома, там и окно распахнуто. Слышишь, Макар? Макар! Ты полицию вызвал?

– Как я тебе ее вызову, – огрызнулся Илюшин, – в этой дыре телефон мой не ловит. Сам позвони!

– Едут они уже, – подсказали из толпы.

Красильщиков протиснулся мимо односельчан и сел на корточки рядом с Илюшиным.

– Снайперский выстрел, – сказал за их спинами Сергей Бабкин, рассматривая пулевое отверстие во лбу убитого.

Григорий Возняк лежал щекой в песке, удивленно глядя перед собой. Капюшон темно-синей куртки свалился с головы, когда он упал.

– А ты где был, когда стреляли? – не оборачиваясь, спросил Илюшин.

Бабкин смутился.

– У Капитолины. Пришел выпросить связку грибов… а тут пальба.

– Тебе лишь бы жрать, – удрученно сказал Макар.

Он поднялся, взглянул на Бабкина, хотел посоветовать, чтобы тот поставил свечку за здоровье человека, продавшего ему эту куртку… Но в последний момент удержался.

– Ты чего, Макар? Все нормально?

Бабкин с беспокойством вглядывался в его лицо.

Илюшин помолчал.

– На меня тоже возьми грибов, – сказал он наконец. – Лучше всего подосиновиков.

Эпилог

Февраль, 2017

Такси доставило его до Уржихи. Там Макар отпустил водителя и пошел пешком, слушая поскрипывание снега под ногами.

Точь-в-точь пенопласт.

Лицо покалывало от мороза. Из тусклого длинного неба падали редкие хлопья, и было так тихо, словно жизнь то ли закончилась, то ли еще не начиналась.