– Именно! – подхватила Полина с воодушевлением, проходя под капелью с крошечных сосулек, выдолбившей лунки в подмороженном с ночи снегу. Каждая упавшая капля поднимала мелкие брызги, и Полина не удержалась – присела на корточки, поймала ладонью прохладную водяную пыль, приложила ладонь к щеке. – Знаешь, я боюсь сглазить, но, кажется, все закончилось.

Несуеверный Крапивин вспомнил, как весь последний месяц жена бледной тенью выползала по утрам в коридор, шатаясь, шла в туалет, затем подолгу отлеживалась в постели... Как избегала продуктовых магазинов, потому что не выносила запахов продуктов, и в особенности – аромат свежевыпеченного хлеба. Вспомнил – и негромко постучал три раза по своему деревянному столу, одновременно символически сплевывая через левое плечо.

– Как твои занятия? Ты пока не собираешься их отменять? – спросил он, ловя в трубке звук ее шагов.

– Ну что ты! Ребята такие молодцы! Вечером покажу тебе рисунки, один из них должен тебе особенно понравиться.

Жена начала увлеченно рассказывать о том, что они рисовали, и кабинет вокруг Крапивина растворился. Денис шел рядом с Полиной, бережно поддерживая ее под руку, выбирая на тротуаре сухие места (всю зиму он панически боялся, что она поскользнется на льду), и слушал ее голос, вдыхал арбузный запах апреля, швырнувшего щедрой россыпью несколько ярких солнечных дней, окончательно разбудивших город.

– А день сегодня невероятный, – сказала она, огибая неуклюже забравшуюся на тротуар грязную машину, – такой звенящий, и везде солнце. Столько света... Я отвыкла от него за зиму, иду и щурюсь.

Денис Крапивин сощурился следом за Полиной, поймал в блестящей поверхности стола, словно в тонком слое подмокшего льда, отражение ее фигуры.

– А что у тебя? – спросила она, и Крапивин знал, что это не дежурный вопрос.

– Сегодня пришел довольный Паникеев и сообщил, что завел щенка, – сказал он и усмехнулся. – Показывал фотографии.

Он стал вспоминать Паникеева с его собакой, описывать в деталях, чтобы Полина ясно представила все – так же, как видел он сам. Крапивин не задумался о том, что еще год назад никому из коллег не пришло бы в голову показывать ему фотографии щенка и делиться впечатлениями о том, как тот валяется на диване, подставляя хозяину плюшевый живот.

«А выбирал он его так... – слушала Полина, идя по улице и задерживаясь взглядом на коляске, которую катила перед ней длинноволосая девушка... – Ключи уронил перед его носом, представляешь! А тот...»

Коляска завернула за угол, Полина остановилась перед светофором.

«Тогда заводчик его спросил, где он об этом прочитал...»

Она улыбалась, сама того не замечая, воспринимая несущиеся машины как длинные цветные линии, из которых складывался ежесекундно меняющийся рисунок. В голове ее, возникнув ниоткуда, негромко зазвучала мелодия песенки «Битлз», которую очень любил Коля, – о том, как кто-то пойдет за солнцем в один прекрасный день. «Однажды, проснувшись, ты не найдешь меня. Вчера был дождь, поэтому сегодня я пойду следом за солнцем», – мурлыкала она про себя, слушая Дениса.

«А потом они придумывали ему имя – укороченное, полное у него есть, но какое-то непроизносимое»...

Рисунок из цветных линий замер: машины встали. Полина перебежала дорогу, глядя на зеленого человечка на светофоре, и остановилась на островке между двумя потоками.

«Если вечером приду пораньше, можем с тобой фильм посмотреть...»

Голос мужа стал затихать, словно он отошел от нее, но по-прежнему продолжал рассказывать. В мире, окружающем беременную Полину, что-то неуловимо менялось, и она застыла на месте, прижав к себе сумку с батоном, пытаясь понять, что происходит.

«Хвалили в рецензиях... если хочешь, я куплю на обратном пути», – еле слышно сказал где-то вдалеке Крапивин.

Мир оставался солнечным, но радостное настроение Полины исчезло. На нее неожиданно накатила волна тошноты, и она судорожным жестом прижала руку к горлу. Что происходит?