– Зачем? – вопросом на вопрос ответил Синекольский. – Если бы кто-нибудь нас там заметил, потом вспомнил бы… начались бы вопросы… Нет. Просто ждали, когда его найдут. Через неделю Женька Грицевец сунулся туда со своими приятелями, хотел курнуть травки в тишине… Ну и получил тишину. – Он ощерился. – Мертвую!

Илюшин хотел еще что-то спросить, но вместо этого сказал совсем другое:

– Хороший ты был ей друг.

Синекольский захлопнул дверцу переноски.

– А толку? Все равно все умерли.

– Ты-то вроде живой.

Дмитрий поднялся и впервые за все время разговора посмотрел прямо в глаза Илюшину.

– Не, – сказал он. – Это тебе кажется. Я давно подох.

2Доехав до перекрестка, Андреас Димитракис спохватился, что забыл права. Можно было бы и не возвращаться, понадеяться на удачу, но в последние дни ему было неспокойно.

Зайдя в комнату, он увидел старшую дочь: Мина сидела за столом, поджав ноги, и крутила перед собой круглый розовый леденец на палочке.

– Где взяла? – резко спросил Андреас.

В дверях кухни выросла жена. Роза все больше становилась похожа на тень, такая же плоская, темная, безмолвная.

– Говори!

Мина пыталась спрятать чупа-чупс в ладони. Андреас разъярился: девку кто-то угостил, и это наверняка не просто так.

– Тебя лапали? Руки тебе совали под юбку? Шлюха! Рассказывай!

Мина уклонилась от пощечины и вскочила. Щеки вспыхнули от возмущения.

– Я сама купила!

– Врешь!

– Нет! Сама! Денежка была!

– Ты украла у меня деньги?

– Ни у кого не крала!

– Врежу тебе сейчас, – пригрозил Андреас. – Ох, как я тебе врежу…

– Катерина дала, – нехотя созналась Мина.

– Катерина?

Он насторожился. Что младшая дочь крысятничает, припрятывает кое-что, Андреасу было известно. Но прежде она никогда не расщедривалась…

Все подозрения последних дней ожили в нем.

– За что она дала тебе денег?

– Просто так! Мина – красивая!

– Очень красивая, – согласился Андреас. – Но Катерина злая. Мы накажем ее за то, что она плохая. Правда?

Мина задумалась. Это было что-то новое: раньше она охотно последовала бы за отцом, даже вздумай он утопить младшую дочь в нечистотах.

– Очень злая, – нетерпеливо продолжал Андреас. Ему почудилось протестующее движение у двери, но меньше всего его мысли сейчас занимала бессловесная жена. – Но мы будем к ней добры. Просто заберем у нее монеты. Все-все! Отдадим их Мине. Пусть Мина купит себе сладкое.

– А ты не отберешь мою денежку?

– Ни за что!

– И не будешь бить Катерину?

Андреас усмехнулся. Как же просто оказалось купить расположение дурочки: один евро – вот цена ее симпатии.

– За что ее бить? Разве она в чем-нибудь виновата?

– Нет…

Он обнял Мину и на секунду прижался губами к ее мягким влажным коровьим губам.

– Ты моя умница. А теперь расскажи мне все. Когда Катерина дала тебе деньги?

3На обратном пути Илюшин свернул налево от отеля и пошел вдоль обрыва, уходя от гостиницы все дальше и дальше, пока не добрался до пустынной площадки, откуда даже не видно было бухты с туристами. Выжженная солнцем трава шуршала под ногами, как нарезанная бумага. Он сел и стал смотреть на море.

Надо было собраться с силами и рассказать Гаврилову о своих выводах. Но кроме этого, Илюшин чувствовал, что ему требуется переварить рассказ Синекольского.

Он думал о двоих детях, от отчаяния задумавших убийство. О Русме, в которой он никогда не был. О человеке по имени Николай Белкин, убившем слабоумную Маню и неизвестную ему Аделаиду, и о десятках людей, живших вокруг и не вступившихся за женщину и ее дочь.

Потом он подумал про Бабкина и вытащил из кармана сотовый.

– Есть новости? – спросила телефонная трубка, не поздоровавшись.