Что-то мне подсказывает, что девчонку пожалеть можно. Не от хорошей жизни она самоубилась.

Эх, Маруся, что-то мы попали.

Эх, Маруся, нам ли быть в печали…

Кто тут Маруся?

Я это, я.

* * *

Товарищи родители, думайте, когда детей называете.

Головами думайте. А не самомнением.

И когда извращаетесь с именами типа Марисобель или Семирамида, думайте, в какой среде будут жить ваши дети.

К примеру, мою знакомую Семирамиду так и звали сим-картой или семечкой, Изабеллу — виноградиной, а Майю пожизненно переименовали в майку. Нестиранную.

Не нравится?

А мне как не нравилось…

Знаете, кто такая Марика Рекк?

Была такая киноактриса, знаменитая, красивая, никто не спорит — шикарная женщина. Мария Каролина если что.

Моя мать от нее фанатела.

Но назвать ребенка просто Мария?

Не-эт! Мы пойдем другим путем! И Каролиной (хоть на этом спасибо!) не назвали! Обозвали Марикой.

Не Мариной, не Марией, а Марикой.

В школе меня попытались обозвать почтовой маркой. Так, для начала. Потом еще измывались, пока не получили по носам и не отвязались.

Но и так, без школы было весело.

— Вас как зовут?

— Марика.

— Марина?

— Нет, по буквам, Маша — Аня — Раиса — Инна — Нина — Анна.

И так постоянно.

А мама довольна, не ее же дразнят и не ее склоняют! Одним словом — Тьфу!

Наконец, мне это так надоело, что я всем стала представляться, как Марина. Разве что имя не поменяла. А родственники вообще до Маруси сократили.

Ну и пусть.

Дверь открылась и опять появилась сиделка.

— Ваша светлость, обед.

И что у нас тут кушать подано? Но от одного вопроса я не удержалась.

— Кто содержится в синем корпусе?

— Безумцы, ваша светлость.

Посмотрела даже с удивлением. Это типа нашего "желтого дома"? Может быть…

А добрый у меня папа, заботливый…

* * *

Спасение утопающих — дело рук исключительно утопающих. Так что…

Вечером, когда меня в очередной раз накормили и оставили в покое, я попробовала сесть на кровати.

Да я героиня!

Села.

Шатало меня так, что хоть в фильме снимай, про торнадо, но я сидела.

Вот так, умничка. А теперь и вставать можно попробовать.

Не успешно.

Оказалась я на карачках у кровати, и сама не поняла, как.

Ничего, а я еще раз попробую.

И еще раз.

И снова.

Примерно через час я смогла обойти вокруг кровати. Пот с меня градом лил, на пол я сползала раз шесть, а еще все это надо было проделывать бесшумно, чтобы медсестры, или кто тут, не встревожились.

Ничего, справлюсь.

Потом кое-как улеглась на кровать.

Жизнь — это движение. Кто не верит мне, может спросить у любой акулы. Рыбка всю жизнь плавает и движется, и ее здоровью и деловой хватке могут позавидовать все политики мира.

Лежу.

Смотрю в потолок, размышляю.

Плюсы — я маг. В потенциале.

Я явно из знати.

Я молодая.

Минусы.

До фига.

Маг я только в потенциале, что с этим делать не знаю, самоучителей тут не предусмотрено, а если и есть… кто ж мне их даст-то?

Что это за мир, какое мое место в нем, что от меня требуется…

Да фиг его знает!

И узнать… неоткуда?

Хотя…

Думай, Маруся, думай, мозг обезьяну для того и дан, чтобы не прыгал попусту под пальмой. Я что-то такое читала…

Точно!

Жил разведчик, который всегда снабжал свою страну полной информацией. По всем движениям войск противника, по их количеству… да в принципе — по всему, включая чихание баранов в соседнем поселке.

Возраст, пенсия… его преемник таких блестящих качеств не проявляет. А шпионить надо!

Идут на поклон к специалисту. Как — чего?

Ответ гениален и прост.

Я читал газеты.

Все.