Гленн напрягается, это чувствуется физически, но самообладание по-прежнему при нем. Я слышу заданный все тем же спокойным голосом вопрос:

– Тогда откуда вы знаете, что все они с одного места преступления?

Глава 5. Озарение

Уверен, детектив Гленн потратил не один час, тренируясь оставаться спокойным и собранным в экстремальных ситуациях. Подозреваю, что в происходившем до сих пор не было ничего случайного. «Случайно» попавшая мне на глаза фотография с размозженной головой предназначалась для проверки моей реакции.

Но его самообладание дало слабину, когда я у него на глазах выбирал фотографии. Это застало его врасплох. Думаю, до этого момента он всего лишь проверял свои подозрения. Отсутствие агрессии было его преимуществом – насторожись я, то раньше бы понял, что происходит.

То, что я несколько часов не видел шерифа – женщину со стоянки, – тоже не случайно. На ее лице читается все, что она думает. Гленн работает намного тоньше. Подозреваю, это она приказала спецназу высадить мою дверь, тогда как подход Гленна полон нюансов. Это его заслуга, что я охотно забрался в его машину, будто испуганная заблудшая овечка.

– Почему вы выбрали эти фотографии? – опять спрашивает он.

Я снова смотрю на них.

– Как-то подсознательно.

Его тон снова смягчился.

– Вы ничего не хотите мне рассказать, Тео?

– Пожалуй, хочу. С ботаникой я не дружу и вечно забываю названия растений. – Я показываю на маленький колючий сорняк. – Это не чертополох, но что-то родственное. – Я указываю на сорняки на других снимках. – Это растение встречается только на фотографиях, которые я отложил. Получается, их сделали в одно и то же время года.

Он берет одну фотографию и удивленно смотрит на нее.

– Сорняки?..

– Они самые. – Я указываю на остальные снимки. – Другие я тоже рассортировал по определенным соображениям. – Я беру в руки снимки со старухой и те, которые считаю родственными им. – Здесь искажает линза фотоаппарата – это видно в углу, где прямые линии. – Я перехожу к следующей стопке. – А это отсканированная фотопленка. Наверное, их сделали в девяностых.

– Наверное, – повторяет за мной Гленн, слегка покачивая головой.

В дверь стучат, и кто-то просит Гленна выйти в коридор.

– Прошу прощения, – говорит он и скрывается за дверью.

Я слышу разговор, но слов не разобрать. Меня гложет любопытство, но я стараюсь не показывать интереса, ведь на меня по-прежнему нацелена камера.

Детектив Гленн возвращается, он, кажется, расслабился.

– Можно дать вам совет, доктор Крей?

– Уверен, что он мне пригодится.

– Если снова окажетесь когда-нибудь в ситуации, вроде этой – не дай бог, конечно, – то держите язык за зубами, пока не поговорите с адвокатом. – Он постукивает пальцем по стопке фотографий. – Это жутковато. И можно даже сказать – подозрительно.

– Я просто был честен.

– Я заметил. Честность себе же в ущерб. Кстати, мне любопытно, почему вы замешкались с фотографией с разбитой головой.

– Значит, все-таки не случайность?

– Ну да. – Он кивает. – Я хотел посмотреть, будет ли у вас нормальная реакция – отвращение или же что-то еще.

– А я, значит, «замешкался»?

– Ага, так же реагируют полицейские и врачи.

– Я работал на скорой.

Гленн приподнял бровь.

– Неужели?

– Да. Но дело даже не в этом. Я рассматривал подтек крови на белом шве между плитками кафеля. Это заставило меня подумать о кости.

Гленн прищуривается.

– О кости? До чего вы странный! Не знаю, понимаете ли вы сами, до какой степени это все странно. – Он машет в сторону фотографий. – Хотите знать, что меня больше всего заинтересовало?

– Очень хочу.

– Вы ни слова не упомянули о самих телах. Вы заметили все, кроме них.

Даже я сам должен признать, что это немного необычно.