– Я и отвечаю. – Комиссар бросил на святошу взгляд исподлобья. – Крест в морге. Вмерз, понимаете ли. Но как только мы сможем отделить его от усопшего – то сразу вернем вашу святыню.

– В… в… вмерз? Куда вмерз? Как?..

– В тело. – Бреннон захлопнул папку. – Мы будем держать вас в курсе дела.

– Но послушайте!..

– Кстати, где вы были вчера и когда последний раз видели преподобного Тайна?

Епископ задохнулся от негодования. Однако поскольку его гневную речь Бреннон слушал без всякого интереса, то волей-неволей его преосвященству пришлось вернуться к неприглядной реальности.

– Вчера я покинул собор около пяти часов вечера. Отец Тайн заглянул ко мне незадолго до этого, уведомил о намерении посетить ювелира и ушел. Насколько я знаю, он собирался до шести находиться в соборе, а потом – идти к ван Шпееру. Они договорились о встрече в половине седьмого.

– Вы заметили что-нибудь странное? Необычное? Отец Тайн был взволнован, напуган, может, возбужден?

– Нет, – сухо отвечал епископ. – Не более чем всегда. Он докладывается мне каждый вторник. Докладывался…

– Благодарю, ваше преосвященство. – Бреннон похлопал по ладони свернутой папкой. – Мы будем держать вас в курсе…

– Но крест!..

– В особенности о ходе разморозки. Доброго дня, сэр.

Как и обещал епископу, комиссар не стал сидеть сложа руки. Спустя сорок минут после возвращения в теплый уютный кабинет Бреннон принял отчет по нападению на студента, разобрался с несколькими заявлениями о грабеже с убийствами на Мидрейнской дороге и узнал, что до ван Шпеера отец Тайн не дошел и домой тоже не возвращался.

Иногда комиссар задумывался над тем, кто же пишет детективные романы и рассказы и с чего все эти люди взяли, будто пострадавшие или родственники убитых бодро рапортуют при допросе, где были и что делали с точностью до минуты. Сестра отца Тайна вообще ничего не говорила, только беззвучно плакала в носовой платок. Это была худенькая, хрупкая дама лет пятидесяти, кроткая и тихая. Благодарно всхлипнув, когда Бреннон подал ей чашку чаю, она молча выслушала все, что он сказал, и замерла на стуле. Комиссар сел рядом и мягко спросил:

– Мисс, вы ждали вашего брата вчера?

Женщина замотала головой.

– Почему?

Она несколько раз судорожно вздохнула, и Бреннон придвинул к ней чашку.

– Он говорил перед уходом… – прошептала мисс Тайн и сделала несколько глоточков, – что понесет крест в починку… Я… Я думала… Он, если задерживался допоздна, спал на кушетке в кабинете… Я и решила… – У нее вырвалось короткое рыдание. – Он только не послал сегодня за булочками! Я всегда пекла ему булочки, а он посылал за ними, а сегодня не послал! – Мисс Тайн зашлась в горьком плаче.

«Вот свинья», – подумал Бреннон о епископе Уитби. Рукоположенному борову и в голову не пришло ни поискать отца Тайна, ни послать к его сестре служку.

– А я жду, жду… – шептала женщина. – Все жду и жду…

– Какой дорогой ваш брат обычно ходил из собора домой?

– Он брал кэб, – с трудом выговорила она. – Я и не знаю…

– Он заезжал куда-нибудь по дороге, покупал что-нибудь?

– Газеты, сэр, и любил печенье в лавке Брайтов…

Бреннон усадил мисс Тайн в кэб и сунул ей свою визитку, но едва ли женщина поняла, что ей дают. Комиссар проводил кэб долгим взглядом, размышляя о высокопоставленных чинах, но поскольку эти мысли никогда не были радостными, отбросил их. Следовало как можно скорее установить личности прочих погибших и выяснить, в какой точке они все могли пересечься.

Консультант нашелся на заднем дворе. Бреннон поежился: даже он зимой не выходил без пальто, сюртука и шарфа, а Лонгсдейл был без верхней одежды и не морщился. Он при помощи лупы изучал тела, а пес обнюхивал ледяные глыбы.

– Я могу их растопить.

– Покойников? – обрадовался комиссар. – Но Кеннеди боится, что это повредит трупы.