На дорогах Вайоминга множество указателей. И большинство из них предупреждают о какой-либо опасности: «ОСТОРОЖНО, ОЛЕНИ». «ВОЗМОЖНЫ ОБВАЛЫ». «ВОДИТЕЛИ ПИКАПОВ, ПРОВЕРЬТЕ ВАШИ ТОРМОЗА». «ВОЗМОЖНО ПЕРЕКРЫТИЕ ДОРОГИ». «НА ПРОТЯЖЕНИИ ТРЕХ КИЛОМЕТРОВ ДОРОГУ МОГУТ ПЕРЕСЕКАТЬ ЛОСИ». «ВОЗМОЖНО ОБЛЕДЕНЕНИЕ ДОРОГИ. НЕ ОСТАНАВЛИВАЙТЕСЬ И НЕ ОСТАВЛЯЙТЕ МАШИНУ НА ОБОЧИНЕ». Весь путь из Калифорнии я еду за маминой машиной вместе с Джеффри, который сидит на пассажирском сиденье и всячески старается не показывать свое беспокойство из-за того, что мы направляемся в какое-то дикое и опасное место.

Сейчас дорога проходит сквозь лес, состоящий из одних сосен. И это до сих пор не укладывается у меня в голове. Я всматриваюсь во все вайомингские номера на машинах, и на многих из них слева расположена роковая цифра 22. Это число принесло нам немалые хлопоты. Шесть коротких недель мы как сумасшедшие готовились к переезду, продали дом, попрощались со всеми друзьями и соседями, которых я знала всю свою жизнь, упаковали вещи и отправились в место, где никто из нас не знает ни единой живой души: округ Титон в штате Вайоминг, где, если верить Гуглу, проживает двадцать тысяч человек. Это примерно по три человека на каждый квадратный километр.

А мы едем в эту глушь. И все из-за меня.

Я никогда не видела столько снега. И это ужасно. Для моего нового «Приуса» (любезно предоставленного старым добрым папой) заснеженные горные дороги – настоящее испытание. Но пути назад нет. Да и парень на заправке заверил нас, что перевал через горы безопасен, если за окном не бушует буря. Так что единственное, что мне остается – вцепиться в руль и постараться не обращать внимания на горный склон, который обрывается в метре от края дороги.

Я замечаю впереди знак «Добро пожаловать в Вайоминг».

– Джеффри, – окликаю я брата. – Мы почти приехали.

Но Джеффри не отвечает. Он развалился на пассажирском сиденье, а из его айпода доносится громкая музыка. Чем дальше мы отъезжали от Калифорнии, где остались его спортивные команды и друзья, тем мрачнее он становился. Вот только после двух дней пути мне это уже надоело. Я хватаю провод и выдергиваю один из его наушников.

– Что? – ворчит он, глядя на меня.

– Мы в Вайоминге, придурок. Почти приехали.

– Уху, черт подери, – говорит он и вновь засовывает наушник в ухо.

Он явно ненавидит меня.

Джеффри был довольно покладистым ребенком, пока не узнал об ангелах. Но я хорошо его понимаю. В одну минуту ты счастливый четырнадцатилетний подросток – много чего умеющий, популярный, веселый – а в другую уже чудак с крыльями. И к этому нужно привыкнуть. Кроме того, прошел лишь месяц после того, как он узнал о моем видении. А мы уже тащим его в какое-то захолустье в Вайоминге, ни много ни мало в январе, посреди учебного года. Когда мама объявила о переезде, он сжал кулаки по бокам, словно собирался кого-то ударить, и закричал:

– Я не поеду!

– Нет, поедешь, – ответила мама, невозмутимо глядя на него. – И я не удивлюсь, если и твое предназначение окажется в Вайоминге.

– Мне плевать, – сказал он.

А затем повернулся и посмотрел на меня так, что я до сих пор вздрагиваю от одного воспоминания о том взгляде.

Маме, судя по всему, понравилось в Вайоминге. Она несколько раз моталась туда, чтобы подыскать дом, найти нам с Джеффри новую школу и уладить переход из калифорнийского офиса «Эппл» на удаленную работу, которой она будет заниматься после переезда. Она часами рассказывала о прекрасных пейзажах, которые теперь станут частью нашей повседневной жизни, о свежем воздухе, дикой природе, погоде и о том, как сильно нам понравится снег.

Вот почему Джеффри едет со мной. Его бесят мамины разговоры о том, какая прекрасная жизнь нас ждет. Когда мы остановились на первую заправку, он вылез из ее машины, схватил рюкзак, а затем завалился в мой «Приус». И все это он проделал молча. Думаю, он решил, что ненавидит ее больше, чем меня.